никакого имени.
– Скажи наконец! – взорвалась мама. – Неужели ты не видишь, что мы все уже вне себя от злости?
– Хорошо, – ответила я сухо. – Он сказал, что за ним гонится дьявол.
Тут в мимике полицейского что-то изменилось. Он посмотрел на меня так, будто ослышался.
– Хорошо, Дора, – сказала мама, затаскивая меня в дом. – Иди в свою комнату. Я все улажу.
– Нет! – зарычала я. – Я не сумасшедшая! Парень был здесь, черт побери, он здесь правда был! Почему вы мне не верите?
– Мне очень жаль, – сказала мамусик полицейскому с санитаром. – Моя дочь пережила нечто очень тяжелое и с тех пор…
Я зажала уши руками и выбежала мимо них под дождь. Холодные капли хлестали меня по лицу, смешиваясь с моими горячими слезами, пока я мчалась по улице. Когда я наконец остановилась, то заметила, что за мной гонится Юлиан на своей «Веспе».
– Куда ты помчалась? – спросил он, стирая капли дождя с лица.
– Я его видела, – повторила я, – он действительно лежал в беседке.
– Тогда он должен быть где-то поблизости. – Юлиан обернулся и протянул мне второй шлем.
От изумления я не нашлась что ответить, надела шлем и взобралась на мотороллер.
– Держись крепче, – скомандовал он. – Сначала посмотрим в деревне. В таком состоянии он не мог уйти далеко.
Он нажал на газ, и мы помчались вниз по улице. Проехали мимо мамы и полицейского, как раз направлявшегося к своему фургону. Санитарная машина уже уехала.
12
Мы мчались в ночи. Я крепко держалась за Юлиана. Над нами, подобно гигантскому фейерверку, сверкали молнии. Удары грома разрывали тишину, и, поскольку у наших шлемов не было защитных щитков, ливень хлестал нам в лицо, пока мы проезжали улицу за улицей в поисках раненого парня.
Оставив за спиной группу зевак, собравшихся около нашего дома, больше мы не встретили ни одного человека. Была приблизительно половина шестого утра, в это время весь Ульфинген, казалось, вымер. Только время от времени в том или другом окне зажигался свет, когда Юлиан с ревущим мотором проезжал мимо по улочке, слишком узкой для его «Веспы», в надежде кого-то встретить. Один раз я заметила кошку, промчавшуюся по пешеходной дорожке. Она скрылась под козырьком входной двери одного из домов, ища укрытия от дождя.
В какой-то степени я чувствовала себя как во сне. И не могла бы сказать, обманный мираж это или какой-то воистину прекрасный сон. Я по-прежнему была взвинчена – мы обязаны были найти того парня! – и в то же время близость Юлиана действовала на меня успокаивающе. Он верил мне. Или, по крайней мере, хотел мне верить. Это придавало мне уверенности, которой мне так не хватало в последние месяцы. И прикасаться к нему было приятно, хотя эта мысль в тот момент казалась мне чем-то непозволительным.
Казалось, Юлиан, как и я, решил сделать все возможное, чтобы доказать существование раненого парня, – хотя моя надежда таяла с каждой новой улицей, по мере того как мы все дальше отъезжали от нашего дома и садовой беседки. Я вспоминала
