style="font-size:15px;"> Однако же до 15 июня сего года меня не трогали. Именно в этот день меня вызвали на допрос в НКВД, который продлился 5 часов. В ходе допроса мне настойчиво предлагали содействовать в изобличении остатков заговорщиков внутри Наркомата обороны. Когда же я сказал следователю, что сообщить мне, даже и при всем желании содействовать следствию, нечего, мне предложили «хорошо подумать» и отпустили восвояси.
Вечером того же дня я получил приятное, но странное в данных обстоятельствах известие – по телефону меня пригласили в Кремль на торжество по поводу образования Сталинской и Ворошиловской областей в составе СССР.
Я высказал определенное сомнение по поводу того, по тому ли телефону позвонили, не ошибся ли звонивший, действительно ли меня пригласили прийти 17 июня 1938 г. в Кремль. Однако звонивший мне сообщил, что никаких ошибок быть не может и, разумеется, я приглашен на торжество, на котором предполагалось участие товарища Сталина.
16 июня на работу в Наркомат, сославшись на недомогание, я не поехал. Сказав, что, скорее всего, мне необходимо готовиться к аресту, я предложил жене и детям немедленно покинуть Москву, по крайней мере, месяца на два, но, вероятно все-таки, на больший срок, до тех пор, пока все не утрясется.
После поспешных сборов мы выдвинулись на вокзал, указать точно товарищу следователю наименование вокзала не могу, поскольку, как я уже раньше говорил, опасаюсь за жизнь близких мне людей. Отправив семью на ближайшем поезде, я направился домой, готовиться к торжественному собранию, вернее, к совершению поступка, ставшего единственным смыслом моей жизни в последнее время.
Оказавшись один в квартире, я начал тщательно готовиться к задуманному. Я приготовился задействовать в деле наградной сувенирный кортик, который, как я смог убедиться, был изготовлен из твердой стали. Поскольку лезвие его заточено не было, я заострил его с обеих сторон с помощью точильного камня. Чтобы рукоятка не проскальзывала, я плотно обмотал ее тряпичным материалом и закрепил его металлическими полосками, прижав их плоскогубцами к рукоятке.
Некоторое время я провел, рассуждая, каким образом лучше нанести удар. Наиболее верным способом являлось, на мой взгляд, полоснуть кортиком по шее, поскольку именно в шее близко к поверхности кожи находятся магистральные кровеносные сосуды. Обильная кровопотеря в случае их повреждения практически гарантированно влечет быструю смерть.
Остальные варианты убийства я отверг – в сердце попасть с первого раза, дело случая – его защищают ребра и грудина. Не исключено также, что во внутренних карманах одежды Сталина хранится портсигар или еще какая-нибудь ерунда, способная задержать удар. Вообще наиболее верный удар – по открытым участкам тела. Что там, под кителем, – не известно, может, бронежилет?
Я также отверг и другие орудия убийства. Столовые ножи с зазубринами для этой цели явно не годились – слишком мягкая сталь, слишком неудобная рукоятка. К тому же соседи по столу наверняка
