сморщившись, приказал полицейским:
– Тотчас же очистить помещение!
Полицейские попытались вытеснить женщин из залы, но те еще сильнее заволновались и напористо двинулись вперед. Мать Тараса оказалась впереди. С ее головы сполз платок. Покрытое румянцем лицо было возбуждено. Она кричала полицейскому приставу:
– Отцов и мужей забираете, а что пить-есть будем!..
Щекастый пристав, разглаживая усы, насмешливо глянул на мать Тараса масляными глазками.
– Да ты своим подолом заработаешь больше, чем десяток таких, как этот вот червяк!.. – кивнул пристав на мужичка с жидкой бороденкой и захохотал, обнаружив крупные желтоватые зубы.
Слова эти хлестнули женщин. Они на минуту притихли, словно раздумывая над ответом. В наступившей тишине был слышен только утихающий хохот пристава. Лицо матери Тараса стало полотняным. Темные глаза ее на миг сузились, но вдруг загорелись яростью. Она быстро протиснулась вперед, оказалась лицом к лицу с приставом, резко махнула рукой, и пощечина громким хлопком отозвалась в зале.
Такого оборота пристав не ожидал. Он схватил мать Тараса за плечи и, наваливаясь всей тушей, стал с рычащей руганью трясти ее.
Тарас бросился защитить мать, стал колотить пристава в спину. Словно очнувшись, женщины кольцом окружили обидчика, а затем с криками вцепились в него. Казалось, они желали разорвать, растащить его в разные стороны. Полицейским было не пробиться к своему начальнику. Без фуражки, с содранной кокардой и исцарапанным в кровь мясистым лицом пристав оказался на полу…
Тарас заметил, что из расстегнутой кобуры пристава выглядывает револьвер. Он нагнулся и схватил рукоятку. Но револьвер, зацепившись за что-то, не выдергивался. Тарас с силой толкнул его внутрь, затем рванул на себя. В этот миг глухо хлопнул выстрел, и револьвер выскочил из кобуры.
Толпа вздрогнула, люди не поняли, в чём дело, кто в кого стрелял. Пристав, который до этого отбивался и матершинил, вдруг замолк.
Тарас решил, что он убил пристава. Испугавшись, сам не зная, для чего это нужно, он сунул револьвер в карман, быстро и ловко пробрался сквозь толпу и сбежал вниз по лестнице…
Между тем перепуганные полицейские и воинское начальство, решив, что в толпе есть немало вооруженных и что может вспыхнуть нешуточный бунт, ретировались из зала в заднюю дверь.
После этого разгоряченные женщины бросились к столам, стали рвать списки и заливать чернилами прочие документы. В окна на улицу под грохот опрокидываемых столов и стульев полетели бумажные клочки…
Разгромив помещение, оставив в зале трудно приходившего в себя пристава, возмутительницы спокойствия вышли на улицу.
Здесь уже знали о происшедшем в гимназии. Люди с какой-то растерянной радостью встречали бунтарок. Темнолицый работяга, забравшись на изгородь сквера, одной рукой держался за столб, а другой неуклюже размахивал, хрипло и смело крича в толпу:
– Не
