отварной картофель да сушеная рыба, питались на своих местах. В ресторан ходили только люди с хорошей зарплатой.
Пока жарился бифштекс, Александр Алексеевич выпил коньячка, закусил бутербродом с черной икрой, съел порцию малосольной семги, мясо тоже было очень вкусным. Настроение, навеянное воспоминаниями, улучшилось. Профессор «махнул» еще рюмочку пятизвездочного армянского, набрал бутербродов, пирожков и отправился в купе угощать бабушек. Те засуетились, накрыли купейный столик и с удовольствием приступили к чаепитию.
– Вы, похоже, какой-то начальник? – спросила одна из попутчиц.
– Если и начальник, то самый маленький. Я врач-хирург.
– Все ясно. А то мы смотрим, у вас руки холеные.
Луганцев постарался перевести разговор на другую тему, но это ему не удалось, беседа все время крутилась вокруг болезней и больных, он извинился и опять запрыгнул на свою полку. Не успел профессор закрыть глаза, как мысленно сразу представил Галю. Александр Андреевич вспомнил их разговор в тот день, когда он вернулся из парткома.
– Галина, к великому сожалению, нам временно придется прекратить совместную работу.
Девушка подняла глаза, в них стояли слезы.
– Как прекратить? Почему прекратить?
– Нас с вами обвиняют в любовной связи.
– Но ведь это неправда! Кто обвиняет? На каком основании обвиняет?
– Обвиняет Суконцев, секретарь парткома, основание очень простое – сплетни, зависть и нежелание понять того, что происходит на самом деле. Я думаю, что этот перерыв будет временным, он нужен больше вам. Мне-то они ничего не сделают, а студентку Белоусову можно обвинить во всех, даже не совершенных грехах или исключить из института.
– Но меня еще никто никуда не вызывал и никто ни в чем не обвинял.
– Однако это не исключено в ближайшее время.
Луганцев подошел к девушке, обнял ее, она разрыдалась, а он почувствовал, как она ему дорога, как ему хочется защитить это милое создание, чтобы она никогда и никого не боялась, не плакала и не страдала.
Профессор как в воду глядел, на следующий день Галю пригласил Суконцев. Пучеглазый человек полагал, что если ему не признался профессор, то студентку он раскрутит, расколет, прижмет и тогда придет конец этому спесивому хирургу, которого все и всюду хвалят, но ему, секретарю парткома, удастся показать истинное лицо ловеласа.
– Вы что себе позволяете, студентка Белоусова, – говорил на повышенных тонах Суконцев. – Вы что не понимаете, что разбиваете хорошую советскую семью?
– Конечно, не понимаю. Не понимаю того, что я не делаю, – спокойным уравновешенным тоном ответила Галина.
– Тогда что же вы делаете ежедневно в кабинете профессора?
– Работаю, готовлю картотеку историй болезни, причем в основном в то время, когда заведующего кафедрой нет в кабинете.
– А когда он возвращается, вы переходите работать к нему
