кресло и сам расположился подле нее. Без лишних предисловий он завел речь о графе, его благородной внешности, уме, образе мыслей, а затем спросил, что о нем думает Анжелика. Та ответила, что сначала граф произвел на нее очень неприятное впечатление, но потом все это забылось, и теперь она с большим удовольствием беседует с ним.
– Ну, если так, – воскликнул полковник радостно, – то мне остается только благодарить Бога! Знай же, что граф страстно любит тебя и просит твоей руки. Надеюсь, ты ему не откажешь!
Едва полковник проговорил эти слова, как Анжелика, внезапно побледнев, лишилась чувств. Полковница, бросившись к ней, успела бросить укоризненный взгляд на мужа, который, совершенно раздавленный, безмолвно смотрел на бледное лицо своей дочери. Очнувшись, Анжелика осмотрелась вокруг, и вдруг слезы потоком хлынули из ее глаз.
– Граф! – всхлипывала она в отчаянии. – Выйти за страшного графа! Нет-нет! Никогда!
Оправившись от потрясения, полковник, стараясь быть как можно ласковее, спросил дочь, отчего же граф так противен ей. На это Анжелика ответила, что, когда отец сообщил ей о чувствах графа, она вдруг с ужасающими подробностями вспомнила тот страшный сон, который приснился ей четыре года назад, в канун дня рождения. Проснувшись, бедная девушка помнила только то, что сон был страшный, но никак не могла припомнить, что именно ее так напугало.
– Мне снилось, – говорила Анжелика, – что я гуляю в прекрасном саду, где растет множество цветов и деревьев. Я остановилась перед одним из них – с темными листьями и большими, распространявшими прекрасный аромат цветами, похожими на сирень. Ветви его простирались ко мне до того грациозно, что я не смогла преодолеть желания отдохнуть в его тени и, словно ведомая какой-то невидимой силой, опустилась на мягкий дерн. Вдруг какие-то чудные звуки раздались в воздухе: казалось, набежавший ветерок не шелестел листвой, а заставлял деревья издавать протяжные стоны. Неизъяснимое страдание и сожаление внезапно охватило меня, и в следующий миг я ощутила, как раскаленный луч пронзил мне сердце. Крик ужаса, замерев в стесненной груди, разрешился лишь тяжелым вздохом.
Вскоре я поняла, что это был вовсе не луч, а пристальный взгляд человека, наблюдавшего за мной из темной глубины куста. Его глаза все приближались и, наконец, остановились совсем рядом со мной. Чья-то белая, как снег, рука, появившись совершенно неожиданно, стала обводить вокруг меня огненные круги. Они становились все уже и уже, и я, словно заключенная в оковы, не могла пошевелиться. Ужасный взгляд проникал все глубже в мою душу и подчинял себе все мое существо. Когда чувство смертельного страха охватило меня, дерево вдруг склонило ко мне свои цветы, и до меня донесся чей-то нежный, любящий голос: «Анжелика! Я спасу тебя, спасу! Но…»
Тут рассказ девушки внезапно прервался: пришел лакей и доложил, что ротмистр Р*** желает поговорить с полковником. Едва Анжелика услышала имя Морица, как слезы брызнули из ее глаз, и она, невольно открыв свое чувство, воскликнула:
– О, Мориц! Мориц!
