который, будучи помещён в оболочку из чистейшего титана, снабжённую фотонным мотором, сможет обитать при любых температурах и в любой точке мирового пространства, питаясь солнечным светом и реликтовым излучением!
– Царица небесная!.. – округляла глаза Дарья и снова переходила в наступление: – Но позвольте, профессор, зачем же им там, в космосе, ну, положим, нравственность!
– Как зачем? Как зачем? – горячился Болонкин, – это тоже… э-э-э… определённого рода… знание.
– Они что, будут жить семьями, любить друг друга, изменять? – иронический задор Дарьи рос с каждым словом.
– Ну, изменять, хе-хе, они, конечно, не смогут… – лавировал Болонкин.
– Кто бы сомневался – там же абсолютный нуль!
– Ну да, – соглашался Болонкин, понимая, что попадает в силки хитроумной красавицы, и фальшиво изумлялся: – Откуда вы знаете? Читали мою статью про Е-существо в «Сайентифик Америкэн»?
– По ТВ говорили. Показывали космический модуль Эндевер и сказали, что при абсолютном нуле эта железная штука будет дееспособна только 14 лет, так что ваше Е-существо – утопия.
– Beg you pardon, Xan Xanych, – шёл на выручку незадачливому америкосу Карагодин, – wanna have some «Emerald Dry»?
– How come you have it here in Russia?! – радостно удивлялся профессор, – Я вообще считаю калифорнийскую лозу… Э… – он заискивающе улыбнулся Дарье. – А вы? Вы не желаете?
– Не откажусь, – милостиво соглашалась красавица, – кстати, о вине: вчера была на открытии Гленливет Хаус – утром еле встала (господи, о какой нравственности я тут лепечу?!). Так что вся надежда на «Эмеральд Драй».
Раздался звук дверного звонка. Дарья метнулась в двери. Карагодин стоял в дверном проёме с сумкой «такса» в одной руке и походным пайком, который по распоряжению Короляша собрали прыткие стажёрки, в другой и глупо улыбался.
– Ну, здравствуй, странник. Экой ты смешной какой! – прыснула Дарья.
Карагодин сделал шаг в прихожую и выронил «таксу» на пол. Дарья осторожно вынула из его руки пакет с пайком и опустила на половичок рядом с ботинком гостя, после чего расстегнула ему куртку-аляску и, запустив под неё руки, притянула покорного Карагодина к себе и смежила глаза. Волна Дарьиных ароматов пролилась прямо в душу Карагодину, согревая порядком пристывшего «странника» таким желанным, таким домашним теплом. Он нашёл губы красавицы и поцеловал их с неожиданной для себя чувственностью.
В памяти проплыл миниатюрный маринованный осьминожка. «Это афродизиак действует», – подумал он, но мысль эта показалась ему вдруг обидной, отчего естественные мужские реакции проявились более отчётливо. Он перевёл поцелуй в более решительную стадию, Дарья издала слабый стон, наконец, отстранилась от него и довольно сказала:
– То есть я всё-таки вызываю в тебе естественные реакции, негодяй.
– Да, – всё ещё удерживая Дарью за гибкую талию, подтвердил
