рациональных истоков; все это так, но протекционистский, защитительный режим полезен, и без него страна рухнет под тяжестью иностранной конкуренции.
Это ведет нас к необходимости рассмотреть ограничения с экономической точки зрения. Отбросим пока в сторону все соображения, касающиеся справедливости, права, собственности, свободы и попробуем решить вопрос о чистой полезности, вопрос, так сказать, сугубо меркантильный, и вы согласитесь, что он не очень-то укладывается в мою тематику. И, между прочим, поберегитесь! Выдвигая на передний план полезность, вы как бы говорите: «Коммунизм, эта кража, наказываемая правосудием, все-таки может быть терпим просто как способ, как средство». Такое признание, сами понимаете, чревато жуткой опасностью.
Не пытаясь решить здесь и сейчас всю экономическую проблему, я позволю себе высказать одно утверждение. Я утверждаю, что я, пользуясь несложной арифметикой, подсчитал выгоды и неудобства протекции только и единственно под углом зрения богатства, а все прочие соображения, пусть даже более высокого порядка, отбросил прочь. И вот я утверждаю, что пришел к такому результату: всякая ограничительная мера дает одну выгоду и два неудобства, или, если угодно, одну прибыль и две потери, причем каждая из этих потерь равна одной прибыли; получается одна чистая потеря, и тут можно утешиться лишь тем, что в данном случае, как и во множестве других случаев – во всех случаях, решился бы я сказать, – полезность и справедливость согласуются между собой.
Правда, это только утверждение и не более того. Но его при желании можно подкрепить математически.
Общественное мнение заблуждается на этот счет потому, что прибыль от протекции видна невооруженным глазом, а две вызванные ею потери, каждая равная ей, ведут себя иначе: одна до бесконечности дробится между всеми гражданами, другая обнаруживает себя лишь под пытливым взглядом ума.
Я не претендую на обстоятельную демонстрацию такого положения, а ограничусь указанием на его основу.
Два продукта, А и Б, имеют во Франции свою нормальную ценность в 50 и 40. При ограничительном режиме Франция будет пользоваться продуктами А и Б, поворачивая в другое русло ту часть своих усилий, которая равна 90, так как она будет вынуждена непосредственно сама производить продукт А. При свободном режиме эта сумма усилий, то есть равная 90, распространяется на: 1) производство Б, который она будет поставлять Бельгии, чтобы получать от нее А; 2) производство еще одного Б для самой себя; 3) производство В, то есть третьего продукта.
Во втором случае высвободившаяся часть труда посвящается производству В, нового богатства, равного 10, и при этом Франция не лишается ни А, ни Б. Теперь на место А поставьте железо, на место Б – вино, шелк, парижские предметы роскоши, на место В – отсутствующие или недостающие богатства, и вы тотчас обнаружите, что ограничения просто-напросто ограничивают национальное благосостояние11.
Не
