тебе нравится?
– Нет, она страшная, – честно призналась девочка с набитым ртом, уплетая колбасу. Скульптор безнадежно махнул рукой, как бы говоря: «Ну, что тут можно сказать?»
– И ты думаешь, у тебя эту бабищу с молотком купят? – с сомнением поинтересовался Лапа. – А то переведешь зря серебро, и будет она потом стоять и пылиться в чулане.
– Купят, не переживай, – сварливо ответил Загорский. Он с обидой воспринял сомнения приятеля в его таланте, поэтому долгое время сидел за столом молча, а если и отвечал, то односложно, даже с раздражением.
– Ладно тебе дуться, обидчивый какой, – не выдержал, в конце концов, Лапа и шутя толкнул скульптора кулаком в бок: – Скажи лучше, как ты этих теток лепишь, по памяти, что ли?
– У меня натурщица есть, – сердито буркнул Загорский.
– Да ты что? – присвистнул Лапа от восторга. – Колись, кто она? Я ее знаю?
– Откуда тебе ее знать, – тяжело вздохнул Загорский, – она жена большого человека. Муж выполняет все ее капризы. Она сказала, что с детства хотела позировать для картин или для скульптур. Просила, чтоб я сделал из нее «Венеру Милосскую».
– Что она просила? – глумливо улыбаясь, переспросил Лапа.
– Неважно, – махнул рукой Загорский и зевнул, прикрывая рот ладонью. Ему очень хотелось спать, и он покосился на гостей.
Уходить те явно не собирались, поэтому скульптор предложил остаться, расстелил им на полу пледы, старую перину, соорудил что-то вроде подушки для девочки. Та тоже зевала и почесывала волосы под платком.
Неплохо бы ей помыться, а то занесет еще чего-нибудь в квартиру, мелькнула мысль в голове у Загорского. Поймав за руку Лапу, он тихо спросил у него:
– А эта девчонка кто? Не слышал, чтоб у тебя дети водились. Ты вроде и женат никогда не был.
– Да она так, на улице приблудилась, – пробормотал «медвежатник», – вот не знаю, что делать теперь. Прогнать жалко. Она мне жизнь спасла, и за мной теперь как бы должок. Слушай, а тебе по дому помощница не нужна? Она сказала, что все умеет делать.
– Какая помощница, окстись, ей лет семь-восемь, не более, ребенок совсем. Мне некогда тут с ней нянчиться, сам решай, что с ней делать. – Загорский осторожно приподнял грязную куклу девочки, которую она положила на стул, и присвистнул: – Штучка-то дорогая. Твоя Лиза либо из знатной семьи, либо сперла ее где-нибудь.
– Лиза, откуда у тебя кукла? – громко поинтересовался Лапа, которого разбирало любопытство.
Девочка расчесывала перед зеркалом волосы поломанным гребешком и с растерянным видом обернулась:
– Моя она. Честно, моя! Мне папа купил. Она была раньше красивая. Прасковья ей платье стирала и волосы расчесывала.
– Ясно, – кивнул «медвежатник» и посмотрел на скульптора.
– Если почистить, то ее можно продать, – пробормотал Загорский, – очень добротно сделана. Хороший материал и почти не пострадала.
– Да
