что он перейдет мало-помалу от слушания книг к их чтению. И я решил написать ему небольшое наставление к чтению, прежде всего Священного Писания.
Вот оно, это наставление.
Первый и единственный совет мой тебе: читай так, чтобы чувствовать себя самым активным соучастником событий, переживать их как будто всё это происходит именно с тобою и именно сейчас.
Вот, давай вспомним историю про Давида и Голиафа.
Ты, конечно, Давид.
Тебе двенадцать лет, и ты простой мальчик пастушок. У тебя совсем маленькое стадо и, если честно, тебе уже надоело быть с этими глупыми, блеющими что-то жалобное овцами.
А на другом берегу ручья сидит здоровенный дядька, скучный и злой. Никто не хочет с ним драться, а у него просто кулаки чешутся, кому бы тут накостылять.
– эй, пацан! ты что тут делаешь?
– овец пасу, дяденька. А что, нельзя?
– вообще-то это поле битвы, а не пастьбы. Пошёл прочь отсюда по добру-по здорову…
Тут этот страшный дядька подумал: вот, сейчас этот пацан уйдёт, и опять не с кем будет даже поговорить, не то, чтобы подраться.
– … стой! вернись! вернись, кому говорят!
– я здесь, я только Зорьку вернул в стадо, вечно она отбивается, паршивка такая. А вам чего?
– ты драться, ну, в смысле, воевать, умеешь?
– не-а
– и никогда не держал в руках ни меча, ни палицы, ни просто дубины?
– нет, я ещё маленький
– да ты и останешься маленьким, в сравнении со мной… слушай, хочешь я тебя научу быть воином?
– а как это?
– н-да… меч и палицу ты даже вряд ли поднимешь, а, вот, постой-ка, давай я тебя научу воевать пращой!
– а что это такое?
– вот, на, лови!
И он бросил через ручей небольшой камень с привязанной к нему веревкой.
Камень как камень, не очень ровный, чуть больше моего кулака, но верёвка к нему привязана прочно.
– возьми веревку за конец, намотай на руку, раскрути камень, вот так, быстрей, быстрей! а теперь бросай!
Камень воткнулся в землю в двух шагах от меня.
– экий ты дуралей, недотепа! Давай ещё раз и отпускай веревку, когда я тебе крикну, понял?
Я раскрутил веревку, сильно, как мог, дядька крикнул «бросай!», и я бросил.
Камень попал ему прямо в лоб, и он свалился на землю.
Так мы, оказывается, одержали победу над филистимлянами, а я стал, в конце концов, царем.
Или вот еще одна интересная история. И тоже про мальчика, который был, пожалуй, твоего возраста и который был сыном царя Давида.
Твой отец сильно провинился перед Богом, что взял в жены Вирсавию, твою маму, ведь она – самая-самая красивая, но у нее был муж, и Давид нарочно послал его на войну, где тот погиб. Сначала Бог очень разгневался на Давида, но потом, увидев Вирсавию и услышав искреннее раскаяние Давида, сказал: «Ну, что с вами поделаешь? живите с миром!» Так тебя и назвали, Соломон, что значит «мир». Богу очень понравилась эта идея с твоим именем и Он спросил тебя:
– чего ты хочешь, малыш?
А у тебя есть всё-всё, и ты – царский сын, а твоя мама – самая-самая красивая. И тогда ты, набравшись храбрости и смелости, попросил Бога:
– дай мне мудрости.
Честное слово, Бог даже прослезился от умиления и неожиданности:
– чего только у Меня не просили и не вымаливали, в ногах валялись, а такого ещё никто не просил.
И Он дал тебе мудрости, которой тебе хватило на всю твою жизнь. И уже четыре тысячи лет прошло, а тебя до сих пор считают самым мудрым человеком. Потому что для того, чтобы попросить мудрости у Бога, надо быть уже мудрым, настолько мудрым, что не знать этого.
Или вот ещё одна история, и представь себе в ней себя, себя, каков ты есть настоящий, каков ты только перед самим собой.
Весна.
И ты сидишь на крутом высоком склоне. Перед тобой – синее-синее и очень большое озеро, оно огромно как море, да его и называют морем, Тивериадским морем. В нем полно рыбы, которую так любишь, особенно, когда только что она выловлена и приготовлена, ещё пахнет водой, водорослями и другими рыбами, тихими, кроткими и покорными, как рабы. Вся гора вокруг тебя и выше и ниже нежно зеленая и кажется, что она ласкает воздух. Дальние горы сини и покойны, и всё покойно, особенно небо, такое глубокое и ясное. А ночью, ты знаешь,
