Хотя я тоже защитился в твои года, – он задумался:
– Ладно, поезжайте к Штрайблю, сопроводите его на матч. Может быть, он прихватит и Брунса, но вряд ли, он едет с родителями…
Пьер ловко втиснул пежо между дорогими машинами на обочине узкой улочки. Башни Фрауэнкирхе поднимались в лазоревое небо, над черепичными крышами старого квартала несся колокольный звон.
– Здесь их квартира, – Надя указала на буржуазный дом прошлого века, торчащий посреди средневековых особняков, – вот и Штрайбль, – она сверилась с хронометром, – он немец и не опоздает на матч, – адвокат позволил себе джинсы и рубашку-поло.
– Это его отец, – добавила девушка, – он показывал мне фотографии. Его родители сидели в концлагерях, – благобразный мужчина носил костюм с галстуком. Дама рядом простучала каблуками по булыжнику.
– Немцы есть немцы, – усмехнулась Надин, – она и на стадион носит Шанель. Они пожилые люди, Штрайбль поздний ребенок, – в разговоре с Надей адвокат вздохнул:
– Гитлер украл у папы и мамы десять лет жизни. Они встретились после войны, когда им было за тридцать, – хлопнули двери черного мерседеса. Пьер завел машину.
– Поэтому я и хотел малютку, – пежо последовал за лимузином, – в центре плохо с парковкой, – он понял:
– Мы не взяли у Иосифа бронежилеты. Ерунда, Штрайбль в полной безопасности. Но теракт может случиться на матче, пусть там и не играют израильтяне, – выбравшись из старого города, Пьер пристроился неподалеку от лимузина.
– Через пятнадцать минут будем на месте, – сказал он Наде, – у нас останется время на чашку кофе. Матч начинается в два часа дня, а сейчас только десять минут второго…
Выскочив на окружное шоссе, мерседес и пежо влились в поток машин.
С сыном за рулем адвокат Штрайбль-старший позволял себе расслабиться.
– Мальчик хорошо водит, – сказал он жене, – он аккуратный парень, – Матильда отозвалась:
– Ему пора жениться, мне хочется увидеть внуков, – Матильда часто думала о вдове адвоката Ферелли. Послав Рите письмо с соболезнованиями, она не получила ответа. Матильда не винила приятельницу.
– Вся жизнь в одно мгновение может полететь под откос, – вздохнула жена адвоката, – Микеле получил тюремный срок, – об этом они услышали в Ватикане, – Рита, наверное, приняла обеты или спряталась в глуши…
Матильда считала, что Герберт вырос разумным мальчиком. Сын не якшался с леваками, не курил травку и не заводил сомнительных знакомств. Муж посмеивался над ее торопливостью.
– Герберту только двадцать семь, – напоминал он Матильде, – в его годы я не думал о браке, – Матильда кисло сказала: «В его годы ты сидел в Дахау, милый».
Не забывая упомянуть о своем антифашистском прошлом, адвокат Штрайбль-старший, тем не менее, отказался от пенсии, положенной в Западной Германии узникам концлагерей. Матильда
