в люди нашего друга, – Иоганн знал, о ком идет речь, – он приедет сюда помогать расследованию, вернее, мешать ему. Мы же спокойно займемся нашим основным делом.
Брунс старался не вспоминать о своем зяте. Он, в любом случае, не хотел называть так депутата Краузе.
– Вообще Саламе слишком хорошо о нем думает, – пришло в голову Альбатросу, – Краузе может пожертвовать арабами ради собственной карьеры. Хотя нет, он дальновидный человек, он скорее пожертвует леваками.
По уверениям Адольфа, Краузе поддерживал Новую Германию. Иоганн относился к заявлениям Доктора очень скептически, однако велел себе молчать. Ритберг считал, что демонстрации в Мюнхене перерастут в выступления по всей стране.
– Словно пятьдесят лет назад во время Пивного Путча, – голубые глаза Ритберга заблестели, – но кровь мучеников не забыта. От храмов, возведенных в их память, остались одни фундаменты, – храмы, выстроенные по приказу Гитлера, разрушили после войны американцы, – но на их телах восстанет великая Германия, – Саламе усмехнулся:
– Фюрера после Пивного Путча посадили в тюрьму, – Ритберг кивнул:
– Где он написал «Майн Кампф». Я готов, – серьезно добавил Адольф, – готов провести время в заключении, чтобы возглавить новый рейх, – по мнению Иоганна, Ритбергу вместо тюрьмы грозил психиатрический госпиталь.
– Он помешался на нацистах, – его взгляд все время возвращался к красной лампочке, – а депутат Краузе ловкий человек и использует ситуацию к своей выгоде, – Ритберг заявлял, что леваки в крупных городах Германии ждут сигнала из Мюнхена.
– Я готов отправиться в тюрьму, – повторил Адольф, – но ничего такого не случится, мы установим в стране новый порядок.
Дядя о его плане не знал. Адольф считал, что Феникса необходимо известить только в случае успеха путча, как он приватно называл будущие выступления. Он не хотел, как думал Адольф, плясать под дудку стариков.
– Это моя революция, – по ночам он слышал восторженный гул толпы, – возглавив страну, я открою немцам правду о моем истинном происхождении, – Адольф считал Штрайбля необходимой жертвой.
– Надо приносить на алтарь революции даже самое дорогое, – сказал он себе, – я будущий вождь нации и должен думать о ее благе…
Взрывчатку в лимузин Штрайбля должны были уложить ребята Саламе. Откровенно не доверяя Брунсу, Адольф сначала хотел отправить его за руль лимузина.
– Пусть другие минируют машину, – сказал он Саламе, – Брунс ни о чем не узнает, – Красный Принц покачал головой.
– Он нужен в Олимпийской деревне, у него отличная подготовка. Потом мы его застрелим, а что касается Штрайбля, то он всегда водит машину сам. Шофер может показаться подозрительным его родителям, – Адольф был вынужден согласиться.
– Но нельзя оставлять его в живых, – сказал он Саламе, – Брунс слишком много знает.
Иоганну
