ты туда же?! – возмущенно воскликнула Вика.
– Я же тебя не обвиняю, – тихо ответила бабушка. – Я от тебя хочу услышать, что произошло.
В ее словах был смысл, и я постаралась успокоить разгневанную девочку.
– Да, блин, – устраиваясь на коленях бабушки, начала Вика, а я недовольно поморщилась – мне не нравилось, когда она ругалась.
– Успокойся, рассказывай потихоньку, – на нашу растрепанную голову опустилась морщинистая рука, и Вика совсем утихомирилась.
– Наша математичка заболела и пришла какая-то новая.
«Вот именно. И эта женщина совсем нас не знала», – добавила я, но меня, конечно же, никто не услышал.
– Я сидела, решала, никого не трогала.
«Я подтверждаю. Пристально за этим следила», – снова не удержалась я.
– Потом мне стали передавать записки и просить помочь решить.
«Так вот что это за свернутые бумажки были. Конечно, Вика всегда помогала, когда просили».
– Я уже сделала свое задание, поэтому писала решение и отправляла записки обратно. И, когда повернулась передать очередную, математичка обернулась и подумала, что я списываю.
«Она даже не захотела ни в чем разобраться!» – теперь уже я кипела от возмущения.
– Забрала у меня тетрадь, велела выйти из класса и прийти переписывать контрольную после уроков. Я сказала, что уже все сделала, но она даже взглянула.
«Даже не попыталась!»
Кажется, Вике передалось мое возмущение, и она снова засопела. Легкая ладонь опять опустилась на голову, успокаивая нас.
– Ну и ушла бы. Ты же все знала, подумаешь, написала бы еще раз.
– Я и ушла, а следом за мной все мальчишки и несколько девочек, которым я помогала, – в голосе Вики послышалась моя гордость за нее. – А математичка завопила, что мы сорвали урок и побежала жаловаться завучу, – наконец закончила исповедь Вика.
– Ну вот, ты же знаешь, что ни в чем не виновата, так чего расстраиваться? – бабушка продолжала гладить волосы, а мы потихоньку засыпали.
– Тогда почему мама на меня ругается? – уже сонно спросила Вика.
– Она очень сильно устает, – ответила бабушка. – Будь терпеливее, ведь ты же ее опора, помощница. Спи, а я пойду сбираться.
***
Вернувшись от Парвати, благосклонно принявшей подношение, я стала такой мягкой и тихой, что Индре оставалось только удивляться моей покорности. А когда ловила на себе вопросительный взгляд Индрани, успокаивающе опускала ресницы, давая понять, что разгадала смысл ее послания, при этом беспрекословно, по первой просьбе Царя, я пела или танцевала. Уходила, когда затевалось большое празднование, и гуляла в лесу.
Не желая ослушаться господина, сестры и гандхарвы избегали моего общества, но меня это не печалило. Пользуясь одиночеством, я заглядывала во все озера, пруды и даже ручьи. Наконец, нашла. Он с отцом сходил с корабля в портовом городе. Теперь я знала,
