в этом обмане… Нет-нет, исключено! Та, другая, вряд ли откажет себе в удовольствии тоже участвовать в подобной мистификации – и она желает подманить меня, проплывающего мимо. Но я никуда не плыву, напротив, скорее стою на якоре… Что мешает им самим подплыть и манить, манить, манить меня? Ветер внезапно утих. Какой ещё ветер? Откуда здесь ветер? Не важно, не важно, ветер утих. Они зовут меня. Поют, поют свою обманную песнь, выдувая пухлыми, розовыми, зовущими, сладкоголосыми губами имя, которое вложено мной в их выдуманный, сотворенный мной разум:
К нам поспеши, Нимант, к нам поспеши утомленный,
Остановись и услышишь, что мы скажем тебе, скиталец:
Ни-мант, яства готовы, плыви к нам, Ни-мант;
Ни-мант, всё на столе, все ждет тебя, Ни-мат;
Ни-мат, насыть уставшее тело, Ни-мант…
Замок на двери – мои путы; комната – мачта; слух мой свободен, но я сопротивляюсь, сопротивляюсь… У тех, других, уши залеплены; да и нет здесь никого. Я один, я сопротивляюсь, голоса так сладки… запахи так влекут… руки мои свободны, желудок мой пуст, ключ в руке моей… Я сопротивляюсь изо всех сил, но я так слаб, так слаб. Внутренности мои изнывают. Там, за дверью, знают: он так слаб, так слаб.
Ни-мант, Ни-мант, ступай к нам, ступай к нам, ступай к нам…
Я не могу сопротивляться. Я встал. Я слышу легкий шум, как будто хвостом плеснули по поверхности воды. Я подошел к двери. Я слушаю. Я слышу их легкие, их тихие голоса, переместившиеся дальше, дальше – в кухню. Я открываю дверь. Я выхожу. Я сбрасываю путы. Я один. Я плыву, плыву, плыву…
Только не смотреть им в лицо, только не смотреть им в глаза, чтобы не смогли околдовать меня. Слух мой свободен, сердце моё смирно бьется. На вопросы их отвечать не стоит. Вопросов никаких нет. Им не позволено задавать вопросов! Но они хитры, хитры, они изворотливы… В глаза не смотреть, не смотреть, не смотреть! Пускай себе ворожат, пускай сплетают сладкую паутину из приятных слов:
Ни-мант, Ни-мант, тебе нравятся наши яства, тебе вкусно, Ни-мант, Ни-мант…
Для них я – Нимант. Пускай, от меня не убудет. То, что я Нован им не известно. Оставаясь Нованом, для этих сладкоголосых я навсегда буду Нимантом. В этом моё преимущество, в этом моё спасение. На самом деле, я ни тот, ни этот…
– Нимант, Нимант!
Я молчу.
– Нован, Нован!
Я усмехаюсь. Попробуй меня поймать! Миновало двадцать две минуты. Я ускользаю. Встаю со стула, кладу ложку или вилку, или чашку, или чайную ложку, или десертную вилку, или стакан (хватит хватит!). Утираю рот. Молча, не проронив ни слова, уставившись в пол, выхожу прочь. Иду к двери (за спиной тишина) редко, очень редко доносится шипящий шепот: Что?.. Опять упустили… ладно, ладно… потом, потом… Слышаться всплески хвостов о воду. Быстро оглядываюсь. В коридоре – никого. За спиной едва слышится шелестящий звук водной струи. Волшебный кастальский источник, ключ Иппокрены, давно мечтал
