публики роман лучше продаётся. После того, как вы наберёте пару миллионов лайков, мы запустим ваше «Преступление» вместе с «наказанием» в печать.
– Какие лайки?! Собаки, что ли?! Я – творец, а не пиарщик! – Взъярился Фёдор Михайлович.
– Ну-у, раз вы не пиарщик, то предлагаю вам печататься у нас на паритетных началах.
– Что значит на паритетных началах? – Чувствуя некий подвох, спросил Достоевский.
– Вы должны внести часть денег за издание книги. – Терпеливо стал объяснять главред. – Часть средств за издание вносит редакция. Всю прибыль от реализации тиража мы забираем себе и если затея окупается, то на следующий тираж мы возьмем с вас меньше денег.
– Вы что, издеваетесь? В чём тогда смысл писательства как профессии, как ремесла? Я что, бездарь какая, печататься за свои деньги?
– Фёдор Михайлович! Ни я, ни, тем более, вы не знаем, бездарь вы или талант. Однако кому, как не мне, лучше знать конъюнктуру рынка, кому, как не мне, лучше знать, будет ли продаваться ваша книга или будет она мёртвым грузом лежать на полках книжных магазинов!
Фёдор Михайлович встал в раздражении и, обращаясь, по-видимому, сам к себе, сказал:
– Подите вы прочь!
После этого он, не оборачиваясь в сторону главреда и опустив глаза, вышел из кабинета. Не попрощавшись с секретаршей, он снял с вешалки своё худое пальтишко и направился к выходу из приёмной. В этот момент у секретарши на столе зазвонил телефон и она подняла трубку.
– Да, Иуда Эукариотович… – Ответила она звонившему главреду. – Да… В красном, в красном, как вы любите… Да, вы же видели… Сейчас, уже бегу.
– Бесовское гнездо порока! – В сердцах подумал Фёдор Михайлович, выходя из здания, где располагалась редакция.
Пока он ждал аудиенции с главредом и общался с ним, набежали тучи, и из хмурой серости повалила снежная крупа, которая сыпалась сейчас на его непокрытую голову.
– Да, с учётом обещания Аннушки, придётся мне, наверное, идти на Московский, вагоны разгружать… – Печально подумал Фёдор Михайлович, направляя стопы свои в сторону Площади Восстания1 2 3 4
Загрузочный код
Существует популярное заблуждение, служащее благотворной почвой для разного рода инсинуаций, о том, что в нескольких словах или звуках может быть зашифрован некий код, приводящий к самоуничтожению человека, воспринявшего эти слова (звуки).
Мы можем утверждать, что настолько краткого кода попросту не существует!
На этом наши умозаключения можно было бы завершить, если бы не одно обстоятельство.
Дело в том, что такой код, действующий всякий раз индивидуально, содержится в бесчисленных литературных произведениях, да и в книгах вообще.
Да, друзья, это так. Для каждого человека, проживающего на нашей планете, существует своя книга, содержащая
Да, рассказ полон клише и стереотипов – взять ту же секретаршу.
Да, идея не нова.
Да, имеется неточность – Фёдор Михайлович сначала издал «Преступление и наказание» (1866 г.), а затем уж женился на Анне Григорьевне (1867 г.), которая подарила ему детей: Софью (22 февраля 1868 г. – 12 мая 1868 г.), Любовь (1869 г. – 1926 г.), Фёдора (1871 г. – 1922 г.), Алексея (1875 г. – 1878 г.).
Но смысл рассказа не в соблюдении исторической хронологии (он сам по себе – вызов истории), а в том, чтобы показать, в каком конкретно месте сейчас находится литература.
Не сомневаюсь, что сейчас и Шекспир вряд ли смог бы пробиться в лидеры продаж (в вину ему поставили бы напыщенный, тяжеловатый слог). Его трагедии наверняка были бы поставлены пару раз на заштатных сценах лондонского Ист Энда и, при отсутствии надлежащих инвестиций, на этом бы всё и закончилось.
