это нравиться. Подходит Петр, он мрачный.
– Командир, – говорит он. – Что то надо делать, буза может подняться. – Я тут пробовал прикорнуть немножко, слышу шепчутся двоя.
– Один говорит, слышишь канонады не слышно почти, наши уже немцев добивают, а мы с нашим командиром по лесам шарахаемся, от немцев прячемся.
– Вся заслуга, взорвали склад, а нужно было его взрывать или нет.
– Как бы потом, за него на орехи не получили.
Комсорг опять воду мутит, надо будет, что то делать. Но мысли мои прерывает солдатик, поправляя пилотку докладывает. – Меня Иван Толбухин послал, говорит у болота, кто то есть, дымом пахнет.
Я поднимаюсь, с трудом с пенька и вдруг накатывает, боже как же хочется спать.
Беру с собой Грищенко с пулеметом, пяток солдат, Михаил остается за меня, и на всякий случай готовится к обороне. Солдатик уверено ведет нас через пролесок , несмотря на сгущающиеся темноту. Как из под земли выныривает Иван, и шепчет, – туточки рядышком.
Я действительно вижу, небольшой костерок, возле него одинокую фигуру.
Подкрадываемся ближе. Но вдруг человек у костра вскакивает, в руках у него оказывается винтовка. Видно, как напряжено всматривается в темноту. И вдруг крик.
–Кто здесь? Стой, стрелять буду.
Понятно, что нас он не видит, но видно что то услышал.
Я поднимаюсь, и кричу. – Свои.
–Какие свои? – Говори, пароль?
– Какой пароль, – говорю я, смотря на нацеленный ствол винтовки. – Ты боец не дури, перед тобой командир красной армии, и я здесь не один.
Но тот все таки, не приклонен. – И я здесь не один, со мной танк, так что назовитесь.
Мне почему то становится смешно, и я называюсь. – Младший лейтенант Кропоткин.
Я вижу, как за спиной бойца, появляется Иван и продолжаю разговор.
–И у меня тоже, есть танк.
Все происходит мгновенно, боец на земле, в руках у Толбухина его винтовка.
Я сижу у костра, и соображаю. Боец назвавшийся, Иваном Бровкиным, обижено потирая ушибленное плечо рассказывает.
– И не какое здесь не болото, оно чуть в сторонке к реке.
– А тут просека. Замолкает, говорить или нет.
Я подбадриваю, протягивая найденный у кого то, кусок сахара. Боец жаловался, что почти сутки, нечего не ел.
– Выездной полигон, третей мех бригады, для стрельб, наконец сдается он.
– Ну, а где твой танк , – спрашиваю я.
–Туточки, рядышком, – сообщает, боец Бровкин.
–У капонире стоит, только он не исправен, механик говорит, заглох чего то.
Осмотр откладываю на потом, спать охота, нет мочи, даже есть не хочу.
Еду приволокли, и Бровкин наяривая кашу, продолжает свой рассказ.
Уходят в дозор, Грищенко с охотником.
Я же под навесом, прикрывшись своей кожанкой, засыпаю на каких то ящиках.
Мать-мать,
