или с развороченными картечью черепами, или огрузневшие, скользкие и выбеленные волжской водой, а то и с блаженной наркотической улыбкой на исхудавшем темном лице.
Кладбище принимает всех.
Здесь ничего не значат возраст или бывшее положение в обществе, черты твоего характера, причины, по которым ты сюда попал, – с могилы начинается отсчет вечности, и отныне твоя прямая обязанность – спокойно лежать в земле.
Хотя бы днем.
И только на поверхности продолжается вся эта уже ненужная мертвому суета: убираются могилы, ставятся памятники, сажаются цветы и идут споры о разделе имущества. На центральной аллее таких споров особенно много: здесь лежат генералы войны и генералы гражданского мира, у которых при жизни всегда было то, что следует поделить после смерти.
На старой привыкшей к непогоде могиле лежит купечески пузатая гранитная глыба, на которой выбита фамилия «КТОРОВ». Как ему хотелось утвердить себя на Земле! Но время идет, земля продолжает дышать, и на граните, который не плавится, появилась трещина, из которой медленно сыплется песок времени. Рано или поздно все проходит, и гранит превратится в песок, и на месте рек будут пустыни, и все забудется, и все станет ничтожным и смешным, как эта «пузатая» фамилия, претендующая на бессмертие.
А здесь, под гранитной плитой лежит молодой бандит, немало погрешивший сам и принявший смерть в самый чистый и непорочный день своей жизни – после бани. Распаренный и счастливый, в чистом белье, безмятежно спокойный, он вышел во двор глотнуть свежего майского воздуха, но откуда-то прилетела ленивая автоматная пуля, жужжащая словно шмель, ласково коснулась чистого, лишенного морщин лба и сказала: пора!
Маленькой стайкой, готовой рвануться в небо, стоят одинаковые кресты, окруженные свежими венками, над которыми вянут цветы. Здесь легли в землю жертвы со взорванного шахидкой самолета. До земли долетели лишь их тела, души задержались в небесах – оттуда им было ближе к Богу.
Вечерами мертвые переговариваются между собой, возмущаются присутствием бандита и жулика и строят планы на вечность. Планы их наивны, они еще не понимают, что их главная задача – вечно лежать в земле.
Вот лежит претендовавший на бессмертие некто по фамилии Петров. Над фамилией, датами жизни и смерти золотом горит: «поэт». Его похоронили недавно – сухого лысого старика с выросшим от пьянства зобом и запавшими глазами, которые давно уже видели не мир, а лишь искаженное его изображение. Когда его хоронили, соратники по ремеслу долго вспоминали, чего он написал, но так и не вспомнили, а потому единогласно отметили пронзительную лиричность его творчества и умение создавать запоминающиеся образы в невероятно талантливых метафоричных стихах. Супруга, вернувшись с кладбища, долго сидела за столом. Опухшая от слез и предчувствия одиночества, она листала его тоненькие, похожие на школьные тетрадки книги.
