ого нет уже и в помине. За одну-единственную ночь Аарон Штолиц стал не только знаменитым на весь мир, но и ужасно богатым, что, конечно же, не могло не отразиться и на моей судьбе.
В один жаркий сентябрьский вечер зазвонил телефон. Аарон в этот момент, что называется, держал оборону в студии. Иначе говоря, он укрылся в своей комнатенке два на четыре и не впускал назойливых, словно дрозофилы, шерифов.
Я сидел в задней комнате и монтировал на ворованном оборудовании наш очередной шедевр. Тут-то, как я уже сказал, и зазвонил телефон. От неожиданности мы подскочили на месте так, словно услышали доносящийся из далекого далека визг жен, занимающихся проверкой нашего финансового состояния.
Выждав минуту-другую, я поднял трубку.
– Эй, там, – послышалось из трубки. – С вами говорит Джо Самасука из кинотеатра «Самурай Джо Самасука»! Мы назначили на восемь тридцать премьеру потрясающей японской ленты. Вся беда в том, что наша пленка застряла на фестивале то ли в Пакоиме, то ли в Сан-Луис-Обиспо. Такие дела. Может быть, у вас найдется девяностоминутный широкоэкранный фильм о самураях или, на худой конец, что-нибудь вроде китайской сказки? Я готов выложить за него пятьдесят монет. Короче, что у вас есть о крутых парнях, которые сухими выходят из воды?
– «Остров бешеных обезьян»?
Мой собеседник никак не отреагировал на это предложение.
– «Две тонны кошмара»?
Хозяин кинотеатра «Самурай Самасука» потянулся к рычажку телефонного аппарата.
– «Полуночный танец дракона»! – завопил я.
– В самый раз. – Слышно было, как он закуривает. – Дракон так дракон. Скажите, не могли бы вы закончить монтаж и озвучку часа эдак через полтора?
– Вот такие пироги! – сказал я, повесив трубку.
– «Полуночный танец дракона», говоришь? – поинтересовался появившийся в дверях Аарон. – У нас отродясь такого фильма не было.
– Смотри! – Я выложил перед камерой ряд из заглавных букв. – Сейчас «Остров бешеных обезьян» превратится в «Полуночный танец дракона» со всеми вытекающими отсюда последствиями!
Я переименовал фильм, в два счета разобрался с музыкой (прокрутив задом наперед запылившиеся записи Леонарда Бернстайна[1]) и отнес все двадцать четыре бобины с пленкой в наш «фольксваген». Вообще-то фильм умещается на девяти бобинах, но монтируют его обычно на катушках поменьше, чтобы с ними было легче возиться. Времени на перемотку нашего эпоса у меня, как вы сами понимаете, не оставалось. Придется уж этому Самасуке поработать с двумя дюжинами катушек.
Мы лихо подрулили к кинотеатру и понесли наши драгоценные бобины в киноаппаратную. Дышавший шумно, как Кинг-Конг, человек, от которого ужасно разило хересом, тут же заграбастал все части фильма, отнес их в свою будку и закрыл за собой металлическую дверь.
– Эгей, мы так не договаривались! – воскликнул Аарон.
– Нужно забрать у них деньги еще до начала фильма, – сказал я. – Иначе, боюсь, будет поздно.
Мы стали спускаться по лестнице.
– Конец, всему конец! – послышались снизу горестные крики.
Мы увидели внизу несчастного Джо Самасуку, который едва ли не плача взирал на толпившихся возле входа зрителей.
– Джо! – сказали мы в один голос. – Что с тобою стряслось?
– Каквыне понимаете, – простонал он. – Я разослал телеграммы, но они все равно явились на премьеру: «Верайети», «Сатердей ревью», «Сайт-энд-саунд», «Манчестер гардиан», «Авангард синема ревью». О, дайте же мне ядовитой американской пищи, я хочу умереть!
– Спокойствие, Джо, – попытался успокоить его Аарон. – Наш фильмец не так уж и дурен.
– Кто их знает, – покачал я головой. – Это ведь суперснобы. Не ровен час, после нашего фильма они вспомнят о «Харакири продакшн».
– Главное – спокойствие, – как ни в чем не бывало заметил Аарон. – В ближайшем баре можно пропустить рюмочку-другую. Пошли.
Судя по бравурным звукам проигрывавшихся задом наперед опусов Дмитрия Темкина[2], фильм уже начался.
Мы понеслись в бар. Однако не успели мы выпить по двойной порции успокоительного, как из зала послышались дружные вздохи и охи, походившие на шум набежавшей на берег океанской волны.
Мы с Аароном открыли дверь зала, силясь понять, какой танец исполняет наш неподражаемый дракон.
Увидев изображение на экране, я вновь рванулся к запертой металлической двери аппаратной и принялся барабанить по ней кулаками.
– Болван! Гнида! Ты перепутал катушки! Вместо четвертой бобины ты взял вторую!
Вскоре
