свет неба коснулся лица и рук: я ощутил его близкое присутствие.
19 мая. По дороге на погост я нарвал полевых цветов. Само по себе получилось: весь букет небесно-голубой. Как глаза Алеши.
Нежная прозрачность. Покой. Я положил на могилу цветы: «С восемнадцатилетием тебя…»
Пришел домой. Обнаружил в пакете оставшийся цветок. Рассудил: «Это от Алеши».
Вершинная цветущая ветка Алешиной калины тянется, тянется к окну… Соскучился по родным?
Он прожил на земле самую счастливую часть жизни.
Высокие лучи солнца и струи дождя соединяют меня с ним.
Роса. Звезды. Бог. И – Великая Вера: Душа – вечна!
Земля – приют. Земля – мать. Она нежно обнимает своих детей. И никогда с ними не разлучается. …Упаду ниц на бугорок. Из отверстой груди, из сердца радостным ручьем изольется кровь, пройдет, пропитается сквозь пласты глины и песка… омоет животворным теплом его тело…
Жду… Войдет в дом Человек. Со светлым, воодушевленным взором. С затаенным дыханием шагну к нему вожделенно.
– Сын твой жив… – молвит Он… глазами Иисуса.
Я сегодня – на земле, он – на небесах. Я дольше прожил – здесь, он – там. И едина уготована нам Вечность. Где мы сольемся. И звездою Новой воссияем над Миром Всевидящего Творца.
Годовщина
Моя глубокая, незаживающая рана… Из нее – капли крови: то – чаще, то – реже, то – громче, то – глуше. Их не остановить. Не погасить. Так и будут источаться, вспыхивать, обжигать. Пока сердце бьется и, обессилев, не оцепенеет в объятиях бездыханности.
Несчастье стало неотъемлемой, привычной особенностью моей жизни. Забудусь, отвлекусь… Но гнет тоски продолжает давить, сжимает в тисках сердце.
Страха не испытываю ни перед кем и ни перед чем.
Синь моих глаз поразмылась, в них – сутёмки. В горле – клекот слез.
Уподобиться бы животному!
Все, что было исполнено прозрачно-небесного смысла, бесформенно огрубело и обволоклось дегтярным смрадом случайного несуразного существования. «Облегченного» выхода не ищу. Его – нет. Он – невидимка. В поле зрения – жалкое подобие света, обман. Мир расколот. Вдребезги. Мое озарение… после смерти?
Мне желают долгих лет жизни. «Долгих лет» мучений?
«Его ночные блуждания… Я боюсь! Господь, сжалься над ним… выведи к Солнцу», – молится за меня жена.
Сон – это «бесчувственное» бытие – как спасение. Но вот у меня бессонница: от невроза зуд во всем теле. Доканает?
Раньше меня врачевала природа. Теперь я от нее отдален. Оторван. Отчужден. Минули зима, весна, лето… А я их не ощутил, не заметил, не запомнил. Иней, гром, солнечные зайчики, алые ягоды, глоток ключевой воды… Все далеко, неправдоподобно. …Плачет земля по моей смертельно раненной душе. Она, брошенным камнем в безвоздушное пространство, торкается, блуждает, колесит и не находит пристанища.
…Вот-вот и мое сердце остановится:
