хотелось духовного общения с Аллахом в мечети, но того настроя, какой мне представлялся, я почему-то в нынешнем храме не ощутил, не почувствовал. Мне, скажем так, свободнее общаться с Аллахом вне стен мусульманского собора, да простит Он мою дерзость. Хотя там, надо признать, комфортно сердцу. Но душа моя радуется молитвам, когда я нахожусь в уединении. Отец заметил это и не одобрил мои попытки приобщиться к массовой медитативной молитве. Находясь в гуще людей, он говорил, некоторые индивидуальности перестают слышать своё сердце, ощущать свою душу, становясь частью мегаорганизма, а именно душа нащупывает контакт с Богом. Зачем человеку молиться, если он не ощущает присутствие в себе Всевышнего? На этот вопрос родителя я тогда ничего не ответил. Но прислушался к нему.
Мой родитель оказался прав. Среди множества собратьев, которые искренне и рьяно возносили хвалу Господу, моё сознание рассеивалось настолько, что я испарялся как личность и переставал понимать, зачем и почему я обращаюсь к Богу. Бессознательного общения я не желаю. Возможно, во мне сидит гордыня, самомнение и ещё чего-то там внутри меня пребывает. Но я подумал тогда: если в мечети среди массы собратьев по вере перестаю быть самим собой, то стоит ли продолжать посещать мусульманский храм? Решил, пусть и изредка, но стоит. Да простится мне моё, возможно, заблуждение. Если так, то, видать, ещё не дозрел до таких коллективных молитвенных медитаций. Это я как бы себя обелил перед самим собой. Но, положа руку на сердце, надо признать, что тогда присутствовало ощущение, что чего-то во мне не хватает. И я констатировал: если Бога нет в сердце, то Его нет и в других местах. Значит, мне надо было Его в себе обнаружить. Но сначала необходимо было разобраться с самим собой и выяснить, что же имеется за душой у меня.
Наличие вопросов и отсутствие ответов вынудили меня трудиться над собой, копаться критически в себе. Правда, как потом выяснилось, сие занятие не совсем простое. Ибо самокритика, самокопание – не самое приятное занятие: приходится признаваться в своих скрытых пороках, признавать недостатки и так далее. А без подобных признаний и осознаний никакой анализ недействителен. Возможно, поэтому многих не прельщает такой мазохистский труд. И потом, всем ли это надо? Наверняка не всем. Почему так? Неужели опять нежелание что-либо делать? Если да, то получается, что лень приноравливает людей жить по усреднённой схеме, готовой к употреблению.
Многим, если судить по внешним факторам, легче довериться предложенной формуле жизни и веры, если она присутствует, от посредников, кем бы те ни представлялись, между небом и землёй, между классами, между расами. Готовность к услугам посредников есть спрос. Предложение приходит тут же. От тех, кто возлагает на себя формальную ответственность за судьбы доверившихся им. Но почему же многим безответственность удобнее? Причина в недостаточности силы духа, силы разума? Так, да не так. В корень надо зреть, как сказал бы Козьма Прутков.
