ни баяна не было, пришлось самой аккомпанировать на гитаре. Еще один концерт состоялся на станции в ожидании отправления в тыл вагонов с ранеными. После третьего романса певицу отозвала с импровизированной сцены медсестра.
– Зачем позвала? Мне еще петь. На тебе лица нет: что случилось? – спросила Плевицкая. – Пришел приказ покидать город, надо готовиться к эвакуации?
Медсестра не сразу собралась с силами и пролепетала:
– Новых раненых доставили, один по документам значится Шангиным. Без памяти, живот осколком раворотило, ноги перебиты…
Стало нечем дышать. Надежда стремглав кинулась к дороге, где стояли подводы с ранеными. Муж лежал на носилках, два санитара готовились занести его в вагон. Плевицкая наклонилась над мужем, позвала его, но Шангин не отзывался, пребывая в забытье. Неожиданно открыл глаза, осознанно посмотрел на жену, точно навсегда желал сохранить в памяти, дернулся и затих.
Надежда провела дрожащей рукой по непривычно колючей щеке мужа, и рука замерла: Шангин был холодным…
Похоронили на местном кладбище рядом с могилами других погибших в боях. Наспех сбили крест, на дощечке указали звание, фамилию, инициалы, годы рождения и смерти – между датами уместилась вся недолгая жизнь.
После поминального, по-фронтовому скромного ужина сестра милосердия Плевицкая подала рапорт о желании вернуться в Петроград: было невыносимо остаться там, где все напоминало о супруге.
Путь в столицу пролег через Карпаты, все железнодорожные пути были забиты составами с беженцами. Часто простаивали из-за отсутствия запасного паровоза, топлива.
В одну черную, как воронье крыло, ночь на состав напали бандиты. Надежде удалось спрятаться под лавку. Радовалась, что не надругались, тем более не убили. Похищенного чемодана было не жаль – ничего ценного не везла.
В Киеве пересела в вагон первого класса.
– Отдыхайте, ни о чем не беспокойтесь, я покараулю в коридоре, – предложил сосед по купе, раненный в руку штабс-капитан, и вышел, задвинув за собой дверь.
«Мир не без добрых людей, – благодарно подумала певица. – Дай-то бог, чтоб по пути в водокачках была вода, хватило для топки дров, мазута, никто вновь не напал…»
Впервые за неделю с лишним как следует выспалась. Проснулась – и не увидела попутчика.
«Не прилег, боялся стеснить, воспитание не позволило провести с дамой ночь в одном купе… Невозможно подозревать в чем-то плохом: попался добрый, внимательный. А может, галантность напускная, желает приударить от скуки, от голода к женскому полу?» – подумала Плевицкая и спросила офицера: чему обязана его вниманием?
– Помог бы любой фронтовичке, не только известной певице, – признался штабс-капитан.
– Слышали меня? – удивилась Надежда.
– К сожалению, лишь дважды. Голос незабываем.
Чтобы не вдаваться в воспоминания (певица могла посчитать их лестью), открыл окно, проветрил купе, на первой остановке принес кипяток, с пристанционного
