что Катон считал римскую правовую систему превосходящей все остальные потому, что она «была создана умом не одного, а многих людей и не в течение одной человеческой жизни, а в течение нескольких веков и на протяжении жизни нескольких поколений. Ибо… никогда не было такого одаренного человека, от которого ничто не могло бы ускользнуть, и все дарования, сосредоточенные в одном человеке, не могли бы в одно и то же время проявиться в такой предусмотрительности, чтобы он мог обнять все стороны дела, не обладая долговременным опытом»[148].
Много веков спустя, развивая эту идею, Монтескье и Тюрго высказали мысль, имеющую еще более прямое отношение к тому, что нас интересует. Они сочли противоречивым мнение, что государство одновременно способно посвящать усилия и крупным проектам, и всем мелким подробностям их организации[149]. Чуть более ста лет спустя, в 1854 г., Госсен повторил эту мысль почти дословно и стал первым, кто использовал ее для критики коммунистической системы. Госсен пришел к заключению, что запланированная коммунистами центральная власть, цель которой состоит в принудительном распределении разных типов труда и вознаграждения за него, вскоре обнаружит, что взяла на себя задачу, непосильную для отдельно взятого человека[150]. Через двадцать лет Альберт Шеффле, непосредственный предшественник Менгера на кафедре экономической теории Венского университета, показал, что невозможно представить себе, чтобы центральный орган планирования смог успешно (и в количественном, и в качественном отношении) размещать общественные ресурсы без имитации системы определения цен, свойственной рыночным процессам[151]. Вконце столетия Уолтер Бэджхот[152], проницательно отметив, что первобытный, нецивилизованный человек не умел даже приблизительно оценивать издержки и выгоды, сделал из этого вывод, что во всех промышленных обществах ведение расчетов в денежных единицах необходимо для оценки производственных издержек.
Далее нам следует упомянуть о работах Вильфредо Парето. Влияние Парето на спор об экономическом расчете при социализме было противоречивым. Оно было негативным в той степени, в какой Парето был сосредоточен на математическом анализе экономического равновесия', подхода, предполагающего, что вся информация, необходимая для достижения равновесия, доступна с самого начала. Этот подход породил мнение – которое позже развивал Бароне, а за ним повторяли ad nauseam многие экономисты, – что проблему экономического расчета в социалистических экономиках можно разрешить математическими методами, точно также, как она была описана и решена экономистами – авторами модели математического равновесия применительно к рыночной экономике. Тем не менее мы должны отметить, что ни Парето, ни Бароне не несут ответственности за ту некорректную интерпретацию, о которой мы только что упомянули, потому что оба исследователя специально оговаривали, что соответствующую систему уравнений нельзя решить,
“Nostra autemres publicanonunius esset ingenio, sedmultorum, nec una hominis vita, sed aliquod constitutum saeculis et aetatibus, nam neque ullum ingenium tantum extitisse dicebat, ut, quem res nulla fugeret, quisquam aliquando fuisset, neque cuneta ingenia conlata in unum tantum posse uno tempore providere, ut omnia complecte-rentur sine rerum usu ac vetustate”. – Marcus Tullius Cicero, De Re Publica, II, 1–2 (Cambridge, Massachusetts: The Loeb Classical Library, 1961), 111–112. Английский перевод принадлежит Бруно Леони и цитируется по: Bruno Leoni,
Действительно, Монтескье писал в «Духе законов» (1748): «Поэтому-то Цицерон и сказал: “Я не допускаю, чтобы один и тот же народ был одновременно и властелином, и торгашом вселенной”. В самом деле, в противном случае надо было бы допустить, что каждый человек в этом государстве и
Hermann Heinrich Gossen,
Walter Bagehot,
