створкой, скорее всего, склад старого барахла. Бабка, если верить ее словам, в дом престарелых переехала прошлой осенью, прошло всего полгода, и квартиру еще не успели окончательно «убить». Следовательно, сдавалась она редко, в основном простаивала. Ее, вероятно, планировали продать, но только после смерти законной хозяйки. Интересно, чем она докажет свое право собственности? «А, была не была, один черт бабке надо где-то жить» – вдохновленный этим открытием Максим с трех ударов выбил дверь здоровой ногой. Из помещения выползла волна душного застойного запаха. Максим постоял немного в коридоре, привалившись к стене. Левая нога болит, но не больше, чем обычно – это обнадеживает. Старуха не двигалась, не произнесла ни слова, пока Максим расправлялся с дверью. Бабка, похоже, уже устала бояться, и на все происходящее взирала спокойно, даже отрешенно.
– Пожалуйста, – произнес Максим и пропустил бабку вперед. Внутри действительно оказалась барахолка – вдоль стен шкафы и сервант с выбитым стеклом, старая кровать, на ней груда одежды. Подоконники завалены книгами, между стопками стоят горшки с засохшими цветами и посуда – чашки с блюдцами, графины. С потолка свисает абажур формы «тюльпан», шторы на окнах отсутствуют.
– Вон там, в книжном шкафу, – бабка трясущейся рукой указала в темный угол.
– Достаньте сами, пожалуйста, – Максим остался на пороге. Бабка просочилась между ним и набитыми чем-то коробками к шкафу, открыла стеклянную дверку и принялась увлеченно перебирать толстые пыльные тома. С полок падало что-то мелкое и разлеталось по полу. Максим не двигался, он следил за бабкой и гадал, что она там ищет.
– Вот, – в руках у старухи оказался старый конверт с аккуратно срезанным краем. Из него Римма Михайловна извлекла что-то темное и плоское – то ли открытку, то ли кусок плотной бумаги.
– Это я, – она подала находку Максиму. В руках у него оказался профсоюзный билет с фотографией владелицы. Максим развернул документ – да, все верно, это она, только моложе на сорок лет. «Профсоюз рабочих машиностроения» – разобрал Максим мелкие буквы, написанные неровным угловатым почерком.
– Профсоюзы – школа коммунизма, – вслух прочитал он лозунг на соседней страничке и вернул документ Римме Михайловне. Вопросов у него больше не было, такие нычки быстро найдет только тот, кто их сам когда-то делал. Но бабка не унималась, совала Максиму еще одну бумагу, извлеченную откуда-то из-под платка. Только сейчас Максим заметил, что халат на женщине перехвачен поясом, и к нему крепится небольшая сумка, что-то вроде барсетки.
– Я понял, понял, – попытался отмахнуться Максим от пропахшего лекарствами документа, но старуха настаивала. Это оказалась старая, еще прошлогодняя медицинская справка-заключение о том, что ее предъявитель никакими особо опасными инфекционными болезнями не страдает. В профсоюзном билете и на справке значились одинаковые фамилия, имя и отчество. Бабка успокоилась, уселась на край кровати. В комнате
