ёд и нагнетая напряжение. Она, как и Люциус, свободно говорила по-французски – а ещё по-английски, по-немецки, немного по-итальянски, по-китайски и по-арабски. С тех пор как Люциус появился на свет, они повидали много стран.
– Всего несколько лет назад, – продолжила мама, – в Индии бесчинствовали злостные туги – разбойники и убийцы, служившие жестокой богине смерти Кали. – Мама была в своей стихии – она скользила по сцене, плавно поводя руками. Люциус не сомневался, что все зрители – особенно его ровесники, которые пришли на представление с родителями, – как зачарованные смотрят ей в рот. – Туги были тайным орденом преступников и безумцев и не щадили своих жертв. Они убивали из корыстных побуждений и ради забавы.
Люциус сдул с лица прядь тёмно-каштановых волос. В этот вечер мама особенно сгустила краски. Наверное, хотела напугать какого-нибудь нахального карапуза в первом ряду.
– Иногда, – продолжала Ирэн, – они не сразу убивали своих жертв-иностранцев, прибывших из Англии или Франции. Разбойники похищали их, чтобы принести в жертву своей злобной четырёхрукой богине на подземном алтаре. Как это выглядит… – она сделала драматическую паузу, – вы сейчас увидите. На сцене – ужасные туги!
Люциус взглянул через плечо на двоих работников театра, которых мама привлекла к этому фокусу. Крепко сложённые, обнажённые по пояс парни с накладной бородой и подведёнными тёмной тушью глазами выглядели устрашающе. Люциуса невольно пробрала дрожь. Но потом один из них ему подмигнул, и мальчик снова расслабился. Это всего лишь шоу.
– Пора, – шепнул он.
Пошатываясь, будто его сильно толкнули, он вышел на сцену. Там, где сидели зрители, было довольно темно. Кроме того, его на несколько секунд ослепил свет огненных чаш и потрескивающих дуговых ламп, направленных на него, так что публику он почти не видел. Но это было не важно. Главное сейчас – устроить хорошее представление. За ним на сцену вышли мнимые туги. Они рычали и петушились, чтобы казаться ещё более грозными. Дико сверкая глазами, они поглядывали на публику и на Люциуса. Он изображал бедного, выглядящего почти до смешного британским в своём матросском костюмчике паренька, угодившего в руки убийц.
Очевидно, ему удалось произвести впечатление. Люциус услышал, как потрясённые зрители в первом ряду набрали в грудь воздуха. Он мысленно улыбнулся. Для пущей убедительности ему хотелось завопить во всю глотку и позвать на помощь. Но по сценарию настроение должна была создавать музыка оркестра.
Зловещие звуки скрипок и чужеземных барабанов сопровождали Люциуса, которого туги подтолкнули к подвешенной на тяжёлых цепях толстой каменной плите, где стоял напоминающий гроб ящик из тёмной полированной ценной древесины. Пока мама Люциуса говорила с публикой, один из работников театра спустил плиту с потолка.
Ирэн тем временем покинула сцену: Люциус знал, что за кулисами две ассистентки на скорую руку превращают её в жрицу богини Кали.
С выражением смертельного ужаса на лице Люциус рухнул на ящик. Когда мнимые туги обступили его, он, обороняясь, вытянул руки, распахнул глаза и разинул рот в безмолвном крике. Он просто обожал играть в театре!
Один из здоровяков схватил его, другой откинул крышку ящика. Люциус затрепыхался, отбиваясь, а потом позволил сильному работнику театра поднять себя в воздух и с размаху опустить в ящик. Скорчившись, он с испугом выглядывал из тёмного ящика.
Грянули литавры, и внимание публики приковала левая сторона сцены. Там снова появилась мать Люциуса. Ассистентки отстегнули рукава её платья и обмотали её обнажённые руки красными лентами. Кроме того, на шее у неё было ужасное ожерелье из усохших голов – разумеется, деревянных (некоторые из них Люциус выстрогал сам). Её лицо наскоро загримировали, чтобы придать ему чужеземные черты. За ней на сцену вышел третий туг, толкая перед собой деревянную стойку с пятью мечами разной длины.
– Бедный мальчик из добропорядочной британской семьи, – крикнула Ирэн, указывая на Люциуса, – попал в руки убийц! Сейчас они жестоко принесут его в жертву своей тёмной богине Кали!
Снова ударили литавры, и за сценой зажёгся ещё один свет, проявив очертания огромной четырёхрукой фигуры, сидящей, казалось, по ту сторону занавеса. Её руки поднимались и опускались на невидимых верёвках.
Мать Люциуса кивнула своим спутникам, и мнимые туги стали запихивать его поглубже в ящик, пока Люциус не скрылся в нём целиком. Крышка захлопнулась. Вокруг Люциуса сгустилась темнота – лишь через несколько щёлок в ящик проникал красноватый свет. Но Люциуса это не волновало: он мог показать этот номер даже с закрытыми глазами.
Он вытянулся в выемке каменной плиты под деревянным ящиком. Массивная на вид плита, разумеется, была не настоящей. Она состояла из не слишком просторного полого ящика, на который снаружи были наклеены камни. В этом укрытии Люциус будет ждать своего выхода, пока мама продолжает представление.
Он
