появлялись картины жарких объятий, вздохов и стонов, изгибающейся под руками Эндфилда Ники…
«Боже мой, какой идиот приписал этому парню подозрение в антиправительственной деятельности? – устало подумал полковник. – Представители СБ на местах от безделья везде видят заговоры и мятежи. Даже без расшифровки только что снятой психограммы ясно, что это просто машинка для убийства. Место ему в Дальнем Космосе, в “Драконе”, там он будет вполне счастлив».
Лазарев подумал о близорукости руководства, которое из века в век урезало права Черного Патруля, вызывая все большее и большее недовольство “драконов”. Если так пойдет и дальше, то скоро все они увидят похожие на уродливые мечи крейсеры в небе, и это будет последним впечатлением их жизни.
Он никак не мог отделаться от зябкого холодка незащищенности: оборона планет не годится никуда, если большинство “черных” пилотов летают так же, как Эндфилд. Что касается самого “объекта” – несмотря на все свои умения, он пороха не выдумает, слишком прост и предсказуем, доволен жизнью, если не наступать на хвост, то будет вполне лоялен.
Закончив осмотр, Джек долго стоял, размышляя о странностях Никиного характера. Как быстро у нее меняется настроение… Как хорошо было бы, если бы она видела в нем человека, но не диковинную разновидность боевой машины…
Капитан приказал себе успокоиться, перевел мысли на спокойный лад, посмотрел в последний раз на ряды оружия и двинулся обратно.
Прошел темным коридором, опустился по лестнице, повторяя в обратном порядке путь, которым шел сюда.
Его внимание привлек портрет в массивной золоченой раме. Черты изображенного на картине высокого и сильного мужчины в парадной форме генерала СБ показались знакомыми. Джек поискал подпись. Под росчерком известного художника стояла дата двадцатилетней давности. Ее отец.
Чем ближе он подходил к гостиной, тем громче раздавались переливы Никиного смеха. Эндфилд вошел и увидел, что девушка сидит у Юрия на коленях, а тот шепчет ей в самое ухо, и глаза у него сочатся странным торжеством. Лазарев весело взглянул на Джека и сказал Нике что-то настолько смешное, что Ника согнулась пополам от приступа хохота, высоко задрав обнаженные ноги.
– А, мой герой… – пьяно сказала она. – А мы тут без тебя…
Девушка обвела рукой стол, где прибавилась еще одна пустая бутылка.
– Я, пожалуй, пойду, – Джек старался остаться спокойным и благожелательным. – До свидания, Ника, до свидания, Юрий.
Он развернулся и четким, решительным шагом прошел через темноту комнат, террас и коридоров, сопровождаемый ее смехом.
Выйдя во влажную, туманную ночь, Эндфилд сел в “Мотылек” и полетел над самыми кронами в неуют гостиничного номера “Пилигрима” – его пристанища на этой планете.
Лазарев щекотал усами ухо Ники, потом стал крепко и долго целовать ее шею. Девушка вздохнула, закрыла глаза и откинула голову назад.
Его волосатая ладонь, осмелев, поднялась от талии, захватила грудь, лаская
