писк, дверь калитки открылась. Соу Блю и Пинк вошли во двор и направились к дому по узкой дорожке, выложенной серым камнем. Повсюду росли розы и магнолии, в глубине сада виднелись апельсиновые и лимоновые деревья. У самого дома было расставлено множество горшков с цветами и деревцами разной величины. Около дома дети с няней перебирали фрукты. Они с интересом посматривали на Блю и Пинк, когда те проходили мимо. Смотрели, но молчали. Скорее всего, им было запрещено говорить с посторонними. Когда они замечали взгляд Пинк или Блю, то тут же переводили глаза на корзину с апельсинами и начинали с наигранным рвением копаться в горке оранжевых плодов.
– Итак, – послышался неизвестно откуда голос Франческо дель Джокондо. – И что вам понадобилось от моей жены?
Хозяин дома пробирался через заросли можжевельника и плодовых кустарников. Слышался шорох и хруст веток. Наконец Блю и Пинк заметили его. Франческо оказался небольшого роста, но мощного телосложения. С чёрных кудрявых волос струились капельки то ли пота, то ли воды. Он был одет в синие джинсы без пояса, ноги были босыми, голубая рубашка наброшена на голое тело. Вид у него был свирепый, как у разбуженного посреди зимы медведя.
– Я, кажется, задал вопрос, – прорычал он.
– Произошло убийство, – сказала Пинк. – Нам нужно получить от вашей жены необходимые нам сведения.
– Убийство?! Матерь божия! Убийство! – торговец смотрел на полицейских во все свои огромные карие глаза и не двигался с места.
– Убийство не имеет к вашей жене никакого отношения… – начал было Блю.
– Тогда какого чёрта?! – перебил дель Джокондо. – Нет… Вы точно доконаете меня. Я и так еле свожу концы с концами. Теперь ещё какое-то убийство хотите на мою жену повесить. У нас пятеро детей! Вот! Смотрите!
Он указал на детей, перебирающих фрукты.
– Трудятся и день и ночь, не покладая рук.
– Подождите, – перебила Пинк. – Никто вашу жену ни в чём не обвиняет.
– Тогда что вам надо?!
– Задать несколько вопросов.
Дель Джокондо устало провёл рукой по волосам и лицу.
– Из-за каких-то вопросов переполошили всю улицу, весь мой дом. Отвлекаете меня, детей, жену.
– Франческо! – послышался откуда-то сверху хорошо знакомый нежный голос.
– Что, дорогая?
– Кто там?
– Это из полиции.
– Из полиции?
Соу Блю и Пинк подняли голову и заметили, как на балкон второго этажа вышла та самая Лиза. Та, которую они оставили в Лувре, та, что лежала в морге в центре Лондона. Те же каштановые волосы, те же миндалевидные глаза, тот же острый подбородок, пухлые щеки, рост, а главное – улыбка. Такая же притягательная, хитрая, пронзительная. От этой улыбки взгляд Лизы становился особенным, словно просвечивающим собеседника насквозь.
– Поднимитесь, пожалуйста, сюда, – сказала она. – Мне трудно выйти. Я плохо себя чувствую.
Пинк и Блю вошли в просторный
