ом легче пройти любой путь, достичь гораздо более высоких вершин. Но не зря говорят, что настоящие друзья прошли огонь, и воду, и медные трубы. И последнее испытание самое сложное. Во всей истории Земли можно найти единичные примеры, кто его выдержал. И если ты доберёшься до вершины славы с другом, будь всегда готова получить нож в спину. Или будь готова его всадить в спину друга. Не знаю, что тяжелее. А чем выше ты поднимешься, тем вероятнее этот удар получить и тем глубже будет рана. А сейчас иди. Меня уже ждут.
Люся оглянулась. Кроме них в комнате никого не было, да и во всей квартире. Это она знала точно. Отец уже неделю не вставал с постели, если только в туалет. Сбросивший за последний месяц килограмм двадцать, он был похож на первый весенний гриб сморчок. Вместе с полнотой испарились былое благодушие и неиссякаемый юмор. Несмотря на жизненные перипетии, он никогда раньше не терял бодрости духа. Люсе казалось, что он даже мог сварить кашу из топора, обильно сдобрив её своими едкими шуточками. Но последние дни сломали и эту, казалось бездонную машину оптимизма. Наркотики уже не помогали, и она частенько просыпалась ночью от его криков. Днём он ещё терпел, хотя одному Богу известно чего это стоило, а ночью иногда терял контроль над собой, и окрестности оглашались его воплями. Он просыпался в холодном поту и потом уже не мог уснуть до утра, стиснув зубы и зарывшись в подушку.
Люся, раньше могла съязвить по любому поводу, но сейчас в тоне отца сквозил такой холод, что было не до шуток. Она кивнула, поправила одеяло, поцеловала его в лоб и направилась к двери.
– Постой… – почти шёпотом пролепетал отец. Его долгая речь отобрала у него все последние силы. – Открой нижний ящик шкафа. Там …
Он замолчал. Девушка подошла к шкафу и выдвинула ящик. В дальнем углу под ворохом тряпок лежал стальной макет самосвальчика на гранитной подставке. Она взяла его в руки. Несмотря на скромные размеры, он весил прилично. Люси пригляделась. На полированной поверхности камня проглядывали выгравированные вязью буквы: «Дорогому Юрию от Бориса в честь юбилея компании «ТрансМашТрест».
«Какое название дурацкое, трест какой-то, прям как у О’Генри» – подумалось Люсе, но вслух она сказала только:
– Это?
– Да. Это чистая платина. Спрячь где-нибудь. – Отец перевёл дыхание и продолжил. – Если будет совсем тяжко, сдай его в ломбард на вес, а подставку разбей. Теперь всё. Прощай.
Люси вышла из комнаты и пошла на кухню выпить кофе. Она машинально поставила сувенир на полку кухонного шкафа рядом с многочисленными баночками. Посмотрела на часы. Через полчаса отцу надо дать поесть переваренной каши. Ещё есть время собраться с мыслями и чуток приободриться горячим напитком.
Люся заварила кофе, прислушалась к аромату и задумалась. За последнее время это был самый долгий их разговор с отцом, точнее его монолог. Обычно говорила она, а он лишь грустно улыбался и отвечал междометиями. Она знала, что родители, особенно в старости, обожают читать нотации и учить жизни. И чем старше они становились, тем более пространными были речи и тем меньше в них оставалось здравого смысла. Они всё больше походили на адскую смесь нелепых штампов, сетований на жизнь и бесконечных воспоминаний о временах, когда небо было голубее, а трава зеленее. Юрий Борисович был не таким. Когда случались какие-нибудь неприятные ситуации с ней, он просто сажал её на стул напротив себя и спокойно разбирал всё по косточкам. Без криков и нотаций. Если накосячила она, то он показывал ей все её ошибки и их последствия, но не ругал, а терпеливо объяснял, как надо было правильно поступить. Если же её вины не было, то он рассказывал, как надо себя вести, чтобы не попадать в неприятные ситуации.
– Ты пойми. Невиноватых на сто процентов не бывает. Даже если на тебя с крыши упал булыжник, твоя вина в том, что ты не подумала и пошла под шатким карнизом. Булыжник не виноват, что стена обветшала от времени.
– А если этот камень кто-то специально кинул?
– Тогда ты тем более виновата. Нужно жить так, чтобы ни у кого не было ни повода, ни желания, ни смелости кидать в тебя камни.
– Это как?
– Это, дочка, большое искусство. Но ты должна им овладеть в совершенстве, пока не вышла во взрослую жизнь. Но оно приходит постепенно, с опытом. Вот, например, ситуация…
Люся задумалась. Как ей малявке было интересно обсуждать с папой взрослые темы? Наверное потому, что он никогда не считал её неразумным ребёнком, разговаривал на равных и не боялся отвечать на любые вопросы. Правда сами ответы не всегда радовали. Люся была умной девочкой и чувствовать себя дурой ей не нравилось. Поэтому со временем она прежде чем задать вопрос вслух пыталась ответить на него самой, чтобы не получить язвительное замечание отца. Это было непросто, язык сам норовил залезть вперёд и нести всякую чушь, но постепенно она научилась сдерживаться.
Но однажды Люси не получила прямого ответа на свой вопрос.
