завздыхал и стал поправлять сползающий бинт.
– Подвешенный в пространстве лазарет, – заметил Федя. – Все в бинтах и ссадинах…
– Ты-то ведь, кажется, целый пока, – возразила Оля.
– Я душевно травмирован. Вчера Степка в лифте застрял, сегодня я сам. Сплошные ДТП. Не к добру…
Мальчик сказал, согнувшись и поглядывая исподлобья:
– Даже с'совершенно непонятно, отчего он отключается…
Оля прищуренно поглядела на потолок:
– А может, неподалеку пришельцы пролетали на своей тарелке. Когда они пролетают над дорогой, у автомобилей зажигание отключается. Читали?.. Может быть, и здесь так же…
Федя пообещал:
– Ну, поймаю одного из них, оборву щупальца.
– Разве у них есть щупальца? – удивилась Оля. – Говорят, что они гуманоиды, с руками-ногами. Только головы квадратные. Помните, в Воронеже приземлялись?
Мальчик оставил бинт и объяснил со знанием темы:
– Они ведь всякие бывают, эти пришельцы и НЛО. Потому что они звездный плафон.
– Что за плафон? – изумилась Оля.
– Ну, знаете, в океане плавает! Им еще киты питаются. Это крошечные такие живые существа. Все одинаково малюсенькие, а если поглядеть в микроскоп – тысячи разных пород… – Березкин объяснял, часто перетаптываясь от убедительности тона, и бинт у него опять съезжал. – Ну, это океанский плафон, а в космосе – звездный. Тысячи разных разумных существ и аппаратов. Некоторые на Землю случайно попадают, а некоторые… со всякими целями…
Оля засмеялась, поднося к губам костяшки. Весело глянула на Федю. Тот сказал мальчишке:
– Эх, ты, биолог. Не плафон, а планктон.
– Ой, правильно… Я знал, да забыл.
Он опять стал подтягивать повязку.
– Все равно съедят, – заметила Оля. – Давай перебинтуем, у нас опыт. Да, Федя?
Мальчик почему-то испугался:
– Не надо! Это так… пустяки. – И быстро перевел разговор: – Это что? – Он показал на футлярчик с камерой, который висел у Оли через плечо.
Федя насупил брови:
– Это черный ящик, как в самолете. Для автоматической записи при аварии. Вот если трос оборвется и мы трахнемся, тогда тоже… – Он вдруг ощутил, какая глубокая под полом кабины шахта.
Оля, видимо, тоже ощутила. Сказала:
– Зачем ты дразнишь человека… – И мальчику: – Это киноаппарат. Любительский…
Федя не хотел обижать Березкина. Тот ему даже нравился забавной смесью самостоятельности и беззащитности.
– Не дразню я. Это от злости на судьбу. Ни дня без приключений. – И примирительно объяснил Березкину: – Вчера с велосипеда летел, аж в дереве застрял, а сегодня – вот…
Мальчишка деловито понажимал кнопки – всех этажей и снова диспетчера. Лифт не дрогнул, динамик глухо молчал.
– С'ситуация… – вздохнул Березкин. Отступил в угол, потоптался. Потом уперся ярко-синими глазами
