подойдет,И доверительно, послушно
Затараторят наши души,
Как птицы осенью холодной
Пред отправлением в полет.
Трилистник
Брату Константину
Когда же Сыну твоему
Вбивали люди гвозди в руки,
Скажи, Всевышний, почему
Глядел молчком на эти муки?!
«Распни его, чего тут ждать!» —
И заалела кровь на коже…
Толпу ты мог бы покарать,
Но ты молчал… Скажи мне, Боже,
В чем замысел твоих идей
На этом свете черно-белом?
Омывший кровию своей
От их грехов, людей не сделал
Красивей. И тебе ль не знать —
Не возвеличить их природу!
Но как ты Сына мог отдать
На растерзание в угоду
Толпе глумящейся, скажи?!
В ответ взмахнешь десницей строгой? —
Тогда меня и накажи,
Но сына моего не трогай!
Слышу голос за спиной
В солнце, в дождь и в хлопья снега:
«Я – небесный и земной,
Я есть Альфа и Омега».
Я-то знаю, кто Ты есть,
Я в Тебя с пеленок верю,
Душу, сердце, совесть, честь
Я всю жизнь Тобою мерю.
Но опять Ты за спиной
«Я есть Первый» повторяешь.
Что ж Ты делаешь со мной,
Если мне не доверяешь?!
Господи, как высоки
Выси твои и дали!
С легкой твоей руки
Сеяны наземь печали
Лунных и млечных рек…
Ты узнаешь, Всевышний,
Это же я, человек,
Рву твои звездные вишни.
Это же я на земле
Жду сокровенного знака
В гневе ли, милости, зле…
Не узнаешь, однако…
«Свет небес и свет души…»
Свет небес и свет души,
Словно братья, хороши,
Друг на друга тем похожи,
Что тобой хранимы, Боже.
Тьма души и ночи тьма,
Словно посох и сума,
Неразлучны. В тьме лукавой
Свое дело знает дьявол.
Свет и тьма – как две реки.
К ним прибиты две руки.
Между этих вечных рек
Жизнью распят человек.
«Когда поймешь, что одинок…»
Когда поймешь, что одинок
И никомушеньки не нужен,
Услышишь вдруг: «Вернись, сынок,
Я скоро приготовлю ужин».
Ах, мама, мама, столько лет
Несло меня по белу свету —
Не мил мне боле белый свет,
Но ведь другого света нету?!
Среди людей, среди дорог
Нет счастья, мама! – Мгла и стужа.
«А ты вернись, вернись, сынок,
Я скоро приготовлю ужин».
«Осенний дождь накрапывает. Слякоть…»
Осенний дождь накрапывает. Слякоть…
До ребрышек промок народ, продрог.
С одной ноги соскальзывает лапоть,
А на другой чуть держится сапог.
Так
