дубовая дверь. Из башни дохнуло сыростью, плесенью, мышами. Через порог обнаружилась метровая площадка. Он неё шили две лестницы со ступенями из криво подогнанных камней. Одна вверх, другая вниз. Элих спускался первым, прихватив из ниши масляный фонарь. Миновали два довольно длинных пролёта и оказались в коридоре с земляным полом и сочащимися влагой стенами.
– Неужели она здесь? – шептала Юля, дрожа от нервного напряжения.
Элих протянул ей фонарь и указал на решётку, отделяющую выдолбленную в стене пещеру от коридора:
– Идите, Ясная заря. Я подожду здесь.
Спотыкаясь о неровности и камни, Юля бросилась вперёд и замерла около решётки. В черноте, за кругом неровного света её фонаря, послышался шорох соломы. Громыхнул металл. Прикрывая ладонью глаза, оттуда выползла Дина. Она поднялась на ноги и, взяла свободной рукой груз, к которому вела цепь от её щиколотки, и шагнула ближе:
– Юлла! Пришла!
– Дина!
Это была она, Юлина подруга. Даже в истрёпанном длинном платье, с перепачканным грязью лицом невозможно было её не узнать. Синие, распахнутые глаза сияли, ноздри вздёрнутого носа трепетали.
– Ясная заря! Я не виновна. Никогда бы не причинила тебе вреда! И никто не смог бы меня заставить, – слёзы катились по осунувшимся щекам, оставляя светлые дорожки. – Лучше бы я сама съела это яблоко! Оно предназначалось мне.
– Кто дал тебе его, Дина?
Узница наклонила голову и замотала ей, отказываясь отвечать. Были слышны слабые всхлипы.
– Это важно! Скажи! – требовала Юля. – Кто?
Хруст мелких камушков возвестил о приближении Элиха. Он отстранил Юлю, пытавшуюся дотянуться до подруги и забрал фонарь:
– Не надо прикасаться к ней.
– Секретарь? – подняла голову Дина. – Уже?
Парень покачал головой:
– Завтра, Диин.
Девушка уронила груз, громыхнув цепью, и схватилась за прутья решётки.
– Попроси принести мне воды.
– Хорошо, – пообещал Элих и обратился к Юле: – Идёмте, Ясная заря. Меня могут хватиться.
Поднимались обратным порядком: Юля – впереди. Элих шёл шаг в шаг, держа фонарь над её плечом, чтобы освещать ступени. Девушка чувствовала на щеке его дыхание и улавливала знакомый травяной аромат. Крапива! От Элиха пахло крапивой. Она не думала ни о нём, ни о себе. В груди колючим комом ворочалась жалость к томящейся в подземелье горемыке. Юля пыталась убедить себя, что это не её реальная подруга, а всего лишь похожая девушка. Точно так же, как правительница – не мама, а дубль. Не слишком удачный, надо заметить. И всё-таки в искренность Диин она не могла не верить.
– Напои узницу, – выйдя из башни, приказал Элих стражнику.
Тот с сомнением покачал головой:
– Не велено отлучаться.
– Давайте, я отнесу! – встряла Юля.
Караульный
