своего персонажа, то, думаю, вам бы не пришлось это вспоминать. Но поскольку подобные детали для вас не важны даже в случае с главными персонажами…
– Неужели… – прервал я лёгкую иронию Алана, внезапно вспомнив, – вспомнив и придя от этого воспоминания в полное замешательство.
Мэл, Тед, Алан, Сьюзен и Мэгги… это они были на сцене в заброшенном парке. Мэл играл роль профессора Рольпера в молодости… Но как… как это возможно?!
– Вы спрашиваете себя, как возможно то, что внутренним взором вы увидели вполне реальную сцену, очевидцем которой не были до того … Дело не только в вас, но и в Антуане. Таких существ, как он, неспроста называют далмакскими экстрасенсами. Контактируя с ним, вы увидели что-то, что в своё время видел он, причём не просто какую-то картину, а такую, которая имела значение и для профессора Рольпера и для вас, – сказал Уилл.
– Но не подумай, приятель, что всё так просто. Я бы сказал: не контактируя с ним, – потому что контактировать может каждый желающий, – а ступив на его территорию, или, как нам привычнее говорить, войдя с ним в гармонию, что невозможно сделать при помощи усилий. Будь уверен, это не типичное явление, твой случай – уникальный, – хмуро проговорил Ален, но в конце лучезарно улыбнулся.
– Если честно, меня волнует и кое-что другое… – произнёс я с некоторой грустью. – Я считал это, в смысле своё видение, подлинным чудом… но теперь выходит, что даже оно не обошлось без игры актёров. – И вдруг от этих слов почувствовал себя неуверенно.
– Не всё спектакль, – отвечала на это приятным задумчивым голосом Мэгги, глядя своими сияющими глазами то на меня, то куда-то вдаль. – Если бы это было так, то это было бы для нас только игрой, которая не продолжалась бы столько, сколько продолжалась…
– Будь это только игрой, мы бы чувствовали себя идиотами, – заверил Тед.
– Но тогда… почему вы решили…
Пока я думал над продолжением фразы, Тед меня опередил:
– Почему мы решили выйти на поверхность? Рассекретить себя и свою деятельность перед всем обществом, чем вполне можно нанести ущерб своему здоровью?..
– Как я уже говорил вам, Вилл, таково распоряжение Академии. Парк должен быть закрыт – по той простой причине, что вещи, которые происходят в нём и вокруг него, всё больше оборачиваются во вред обществу. Уж, простите за академичность, – сказал Уилл.
– Люди в большинстве своём не готовы к тому, чтобы таинственные явления настолько плотно вошли в их жизнь, что потеснили собой, например, телевидение. Поэтому в данном случае вполне можно ожидать волны массового безумия, сектантства, проповедей апокалипсиса и прочего, – сказал Мэл. – И в то же время… чудо не исчезнет для тех, кто способен его замечать. У него есть одна особенность – оно никогда не бывает слишком явным и всякий раз оставляет нам возможность усомниться в нём.
– Но как же ваша безопасность? Вы только что сами об этом сказали. Ведь обязательно найдутся люди, чья вера в результате ваших признаний пострадает, или – ещё лучше – чьи иллюзии,
