того, как 71-й накрыло паводком и вода схлынула, завести его так и не удалось. Новый вездеходчик, присланный из Оленька, как не пытался, но починить его не смог. Дело было под осень и мы стали подумывать, что и зима «не за горами». Хоть бы его на склон вывести. Но единственно, что мы могли сделать, это, зарядив аккумулятор, протащить его несколько метров по направлению к берегу. И так каждый день: подзарядив за ночь аккумулятор батареями для РПМС-ки (движка у нас не было), мы с утра подтягивали 71-й немного и снова ставили аккумулятор на подзарядку. Может быть что-то и удалось бы, но путь к берегу перегородила нам хоть и узкая, не больше 10 метров, но глубокая и длинная заводь. Объехать ее нечего было и думать. Так и пришлось оставить его как памятник, надеясь, что весной по льду его можно будет откопать и отбуксировать на ГТТ в поселок или, хотя бы, на склон.
Палатка 10-местная (столовая)
И действительно, по весне, в сторону базы, перебазировался караван нашей техники под руководством Иваныча. Но возиться с нашим 71-вым ему, видимо, не захотелось и он, сославшись на торосы, оставил его стоять. Мне кажется, он даже не пытался, а я бы вытащил, я был убежден в этом. Жаль было, конечно, ведь весенним ледоходом его наверняка раскурочило…
Когда я уволил, наконец-то, этого вездеходчика Магочкина, вместе с ним улетели и еще двое или трое рабочих – кому-то было тяжело на «сделке», кто-то почувствовал, что это «не его», а один, хороший, добросовестный парень, плотник – он построил крепкий каркас с брезентовой крышей над таганом и крепкий длинный стол и лавки в столовой (10-местной палатке), просто сказал:
– Мне обещали сдельную работу на шурфах, а ее нет!
Я предложил ему сдельную работу на магнитке, но он не захотел. С ним я простился по-дружески. А на магнитку перевел двоих своих.
5. ЛОБОТРЯСЫ
Вообще с рабочими у меня проблем не было, нормальные хорошие ребята. Кто после армии, кто по рекомендации друзей, уже поработавших в экспедиции, кто из студентов. Я сам вешал в университетском общежитии объявление: «Требуются ребята на Колыму! Гитаристам – предпочтение!».
Представляясь им, я сказал: – Зовите меня просто – «начальник»! Мои рабочие оказались Серегами, я сразу окрестил одного «Седой» – за легкую седину на висках, а другого «Серый» – за светлые волосы.
Доставали слегка только лишь двое лоботрясов у магнитчиков – там работали сдельно и ребята жаловались, что они тормозят работу, еле шевелятся. За это их недолюбливали и я тогда свел их в одну спарку. Как поработаешь, так и заработаешь. А осенью, чувствуя, что им может «достаться», выделил обоим отдельный участок на другом берегу реки.
Мы приспособили под жилье один из домиков (основной был занят прилетевшими «мирнинцами»), подлатали его, установили печку, снабдили их посудой и продуктами.
Один из них, крепкий, здоровый парень обладал отменным аппетитом и ел из миски, скорее напоминающей небольшой эмалированный тазик. С таким аппетитом ему бы
