больше, чем мальчишка, сидящий рядом.
– Ошейника у тебя нет. Ты бездомный кот? Знаешь, я тоже. У нас с мамой никогда своего дома не было, мы на съёмных квартирах жили.
Птиц задумчиво дожевал корочку:
– Но это не так уж и плохо, между прочим! Зато мы часто переезжали. Правда, всё в одном городе, чтоб я школу не менял. Класс у меня ничего был… Получше, чем в интернате.
Не прерывая, кот слушал его и даже не чавкал, как все животные. Птицу почудилось, будто он поглядывает на него с сочувствием: наверное, Князь был наслышан о школьных порядках. Рука так и тянулась к его дымчатой спинке, но было страшно спугнуть, и Птиц не решался погладить.
– У меня никогда не было кота в друзьях, – признался он. – Может, нам поискать ночлег вместе? Видел какой-нибудь заброшенный сарай?
Кажется, Князь призадумался… Но если у него на примете и было потайное место, с Птицем кот этим знанием не поделился.
– Ничего, – подбодрил Птиц. – Мы выкрутимся. Всегда выкручивались… С мамой.
Можно было заподозрить, будто он пытается подменить свою весёлую разговорчивую маму молчаливым зверьком, но это было совсем не так. Просто каждому живётся легче, когда кто-то есть рядом. И если это кот… Что ж, пусть будет кот!
Правда, никакой уверенности в том, что Князь останется с ним, не было. Как вообще можно быть уверенным хоть в чём-то, когда дело касается кошек?! Все они – себе на уме… И Птиц не особенно надеялся, что Князь не юркнет в кусты, прикончив колбасу. Да и позвать его было некуда…
Он опять услышал шелест шин, и только сейчас подивился тому, как пустынно в этом районе – ни одна машина до сих пор не проехала мимо. Птиц скосил глаза: так и есть… Уже запомнившаяся рыжая девчонка возвращалась назад. Опять промчалась мимо, но потом оглянулась на ходу и внезапно остановилась, спрыгнув на землю.
– Эй, тебя подвезти? Ты на станцию?
– Не надо, – ответил Птиц.
Но решив, что это прозвучало невежливо, пояснил:
– Я не на станцию.
– Ясно, – сказала она и улыбнулась.
Что ей, интересно, стало ясно?
От того, что девчонка стояла поперёк дороги, держа свой велосипед, Птиц тоже в нерешительности поднялся. Рыжая, похоже, была его ровесницей, лет четырнадцати. Правда, макушка её оказалась у плеча Птица – такого роста он был года два назад… Но лицо не выглядело детским, хотя на нём не было ни грамма косметики. Крупные кудри были коротко, чуть выше мочки уха, острижены по прямой. Птиц не разбирался – природный это медный цвет или приобретённый, но различал оттенок закатного солнца, от которого трудно было оторвать взгляд…
Ему всегда больше нравилось смотреть на закат, чем на восход, отчего мама звала его Человеком вечера. Даже рисовать его больше тянуло на закате, и солнце на рисунках Птица было красноватого оттенка.
Но сейчас оно ещё висело высоко, и вовсю забавлялось, пуская крошечных «зайчиков» в кудряшки девочки с велосипедом.
