вроде, был не против остаться здесь. Наверное, неделя дождей убедила, что лучше иметь хоть какую-то крышу над головой. Правда, в каждом его движении сквозила настороженность: он обследовал домик-норку, припадая к полу и опасливо принюхиваясь.
Зато Ева так и порхала, показывая, где что дядя припрятал. Теперь и Птиц знал, каким должен быть продуктовый набор небогатого холостяка: тушёнка, макароны, растворимый кофе…
– Неудобно у него брать, – он положил на место коробку с лапшой быстрого приготовления.
Ева фыркнула:
– Вот ещё! Я потом ему всё объясню. Он же классный – поймёт! Да он и не вспомнит, что у него тут хранилось… Вернётся-то через полгода, не раньше.
– То есть я могу жить здесь целых полгода? – обрадовался Птиц.
Повернувшись к нему с пластмассовым чайником наперевес, Ева чуть сдвинула брови:
– Думаешь, твою маму не выпишут раньше?
Он сам ужаснулся:
– Нет! Выпишут, конечно. Бред какой…
– Тихо-тихо!
– Не знаю, с чего я такое ляпнул?!
– Я тоже думаю, что выпишут. Но если что – времени у тебя вагон. Кровати нет, но дивана тебе ж хватит? Главное, мойся днём, когда мои на работе, чтобы не слышно было. Если мама соберётся тут уборку сделать, я тебя предупрежу.
Наполнив чайник, Ева включила его и радостно потёрла ладошки:
– Сейчас мы с тобой попируем!
Потом вгляделась:
– А ты чего такой? Тебя в клон сонит? Ой, то есть…
– Ничего, я уже начал тебя понимать, – остановил Птиц. – Да я ночью почти не спал… Мандраж перед побегом, понимаешь?
– Так ты поспи тогда, – легко согласилась она и выключила чайник. – Постельное бельё у него в комоде. Какой у тебя номер? Я наберу, чтоб мой у тебя остался. Звони, как проснёшься. А свой на вибровызов поставь, чтоб у нас не слышно было.
Он вяло соглашался со всем, только кивая. Даже не стал объяснять, что телефон вообще выключил, ещё перед тем, как оказался за воротами интерната. Продиктовал номер и рухнул на диван, не застелив постель. В следующую секунду Птиц уже видел сон…
Разбудили его странные звуки: что-то тихо потрескивало совсем рядом. Звуки не были ритмичными, паузы между ними то растягивались, то сжимались до предела. Широко открыв глаза, Птиц долго смотрел в темноту, не понимая, что происходит. Мышь скребётся? Не похоже. Ломается что-то? Ему представилась иссохшая земля, которая пошла глубокими трещинами… Может, пока он спал, случилось жуткое, и человечества больше нет? Он – единственный выживший?
От этой мысли Птиц подскочил и включил бра над диваном. И беззвучно рассмеялся от радости! Застигнутый врасплох, Князь выгнул спину и уставился на него круглыми глазами. Под его лапами была брошенная в углу пупырчатая упаковка…
– Котики тоже любят лопать пупырышки? – спросил Птиц шёпотом. – Стресс снимаешь?
Проигнорировав вопрос, Князь степенно прошествовал к дивану, точно и не он только что развлекался, как маленький, и свернулся в
