незнакомую ей, почти материнскую нежность к мужчине, который вряд ли был моложе ее, но сумел сохранить в себе что-то ребяческое. Ей так мучительно захотелось прижать к груди его красивую, породистую голову с неразвитым гипоталамусом, что она шагнула назад, попятилась и скрылась в кухне. И как за спасательный круг схватилась за половник, отчаянно ненавидимый ею еще четверть часа.
До нее доносились голоса мужчин, мирно, даже весело беседовавших о чем-то, но, стремясь заглушить их, Инга принялась напевать арию из «Аиды», вставляя идиотские фразы о борще, который уже сварился, и потому они сейчас сядут обедать. Есть свежий черный хлеб, он так вкусно пахнет. Как это переложить на итальянский?
Прямо над ее головой что-то захрустело, раздались шаги – это Маскаев осваивал их чердак. Михаил быстро вышел из дома, очевидно, чтобы руководить действиями соседа снаружи.
– А я варю борщ, – упрямо повторяла Инга. – Он получился красивый. Такой красивый…
Когда она поняла, что говорит это не о бордовом месиве, что было перед глазами, ее охватил страх. «Он все-таки принес с собой этот страх», – ей вспомнилось, как стучало сердце, отзываясь на стук в дверь их дома. Не к добру он прозвучал этот набат…
– Достал все-таки, – с каким-то удивлением сообщил Михаил, вернувшись дом.
– Не велика сложность, – отозвалась Инга. – Давай обедать.
– Подожди, нужно же проводить его…
Шаги по лестнице зачастили, зазвучали громче, и Роман выскочил к ним довольный своей добычей. За спиной Инги вновь раздалось шипение…
– Вот он! Нашелся, – он продемонстрировал волан Инге.
– Безумно рада за вас, – она отвернулась к шкафчику и достала тарелки.
Роман громко втянул носом:
– Как вкусно пахнет!
– Может, составите нам компанию? – радушно предложил Деринг.
– Нет! – вырвалось у нее. – Простите, но это такой… домашний, а не званый обед.
Кажется, он даже не обиделся:
– А можно пригласить вас на званый? Вообще-то у Лидочки скоро день рождения. Но это еще в следующем месяце. Можно встретиться гораздо раньше. Хоть завтра! Если вы не против.
«Зачем тебе это?» – Инга посмотрела ему прямо в глаза. Он не выдержал, по-собачьи отвел взгляд. В Ингином детстве была овчарка, которая начинала моргать и прятать морду, когда девочка смотрела ей прямо в глаза. Наверное, собака априори считала себя виноватой перед человеком, который всегда прав.
Сейчас крошечная победа над тем, кто наверняка считал себя хозяином жизни, наполнила ее душу ликованием, в котором чувствовалась изрядная доля злорадства.
Михаил отозвался первым:
– Почему бы и нет? Почему бы и нет…
– Спасибо за предложение, – перебила Инга. – Я только боюсь, нам трудно будет найти общую тему для разговора. Вам не кажется? Мы с Мишей ничего не понимаем в бизнесе… Или молча поедим и разбежимся?
– А вы – сноб, – произнес Маскаев с удивлением. – Женщин называют снобами?
– Женщин
