все дальше и дальше. Ей помогала в этом Виола. Все благодаря ей, все ради нее. Но то, что она делала ради дочери, постоянно напоминало Клаудии о той, второй – той дочери, с которой пришлось расстаться.
– Мама, ты здесь?
Клаудия не спешила оборачиваться, сначала она вытерла слезы и изобразила радостную улыбку:
– Здесь, милая.
Виола заглянула в комнату. Она с первого взгляда поняла, что мать только что плакала:
– Привет. Все в порядке?
– Теперь уже да, ведь ты здесь! – она улыбнулась и кинулась навстречу Виоле.
– Прости, что вчера не зашла, – Виола нежно поцеловала мать. Затем подошла к прилавку и распаковала новую пачку цветов. – Куда поставить?
Клаудия улыбнулась:
– Поставь холодильник на десять градусов и поменяй воду в вазах, а потом расставь по цветам, пожалуйста.
Она тяжело вздохнула:
– Придется все переделывать, не знаю, что на меня сегодня нашло.
– Что такое?
– Этот букет заказала синьора Робертс.
Виола рассмеялась:
– На крещение внука? Она удивится, когда это увидит. Как бы удар ни хватил…
– Точно-точно, я сегодня очень рассеянна, – Клаудия тут же пожалела о своих словах, ей не хотелось объясняться с дочерью. Казалось, Виола ничего не заметила. Клаудия посмотрела на дочь, и ее захватил прилив любви. Вот ее настоящий шедевр. В эту девочку она вложила все сердце и всю душу. И в то же время, глядя на Виолу, Клаудия чувствовала угрызения совести, дочь была для нее живым напоминанием о том, что она потеряла, какие ошибки совершила. Клаудия отогнала боль и вернулась к работе.
Пальцы дочери легко касались лепестков, словно маленькие крылья, и Клаудия то и дело бросала на Виолу полный восхищения взгляд. У Виолы все очень хорошо получалось. Куда лучше, чем у матери. Даже по технике Виола была впереди, но главное, что она обладала особым чутьем, которого не хватало Клаудии. Потому что Виола вкладывала в работу собственную душу.
В семье Донати у всех было это чутье, они умели обращаться с цветами. Так в иных семьях родственников узнаешь по цвету глаз или волос, по фигуре и так далее. У Донати все было не так, их можно было узнать совсем по иным признакам. В их семье еще не было исключений: все и всегда занимались только цветами, и это было источником особой гордости бывшего мужа Клаудии, Франческо.
Она продолжала осторожно наблюдать за Виолой – за ее решительными и вместе с тем мягкими жестами, выражением ее лица, крепко сжатыми губами. Она была похожа на отца: тот же сосредоточенный взгляд, та же манера с головой отдаваться всему, за что бы она ни бралась. Клаудия почувствовала потребность что-то сказать, нарастающее чувство неловкости требовало действий.
– Госпожа Смит выходит на пенсию. Она спрашивала, не хочу ли я арендовать ее прилавок, что скажешь?
– Что, прости? – с трудом оторвалась от
