«Да я, собственно, могу вам сказать. Там партитуры». – «Вы – музыкант? Я тоже немного играю, представьте себе. На скрипке». – «Честно говоря, нет. Это предназначалось другому человеку, но он погиб». Эйхман снял очки: «О, мне очень жаль. Война так ужасна. Вот еще что, – продолжил он, – ваш друг доктор Люллей передал мне чек и просил, чтобы вы возместили траты за перевозку». – «Непременно. Я пришлю вам деньги не позднее сегодняшнего вечера. Где вы расположились?» – «При штаб-квартире рейхсфюрера». – «Отлично. Огромное спасибо за услугу. Очень любезно с вашей стороны». – «Что вы, мне в удовольствие. Мы, в СС, должны помогать друг другу. Меня только огорчает, что посылка опоздала». Я пожал плечами: «Уж так вышло. Могу я вас угостить?» – «О, мне не положено. Служба, вы же знаете. Но…» Он даже расстроился, но я кинул ему спасительную соломинку: «У нас говорят: “война войной”…» Он подхватил: «…“а шнапс шнапсом”. Да, я в курсе. Ну, давайте чуть-чуть». Я вытащил из ящика два стаканчика и бутылку, припрятанную для гостей. Эйхман встал, произнес с пафосом: «За здоровье фюрера!» Мы выпили. Я видел, что ему охота поболтать. «Так в чем заключается ваш рапорт? Если не секрет». – «О, это не подлежит разглашению, hush-hush, как говорят англичане. Но вам я доверяю. Шеф прислал группенфюрера и меня тоже, – он намекал на Гейдриха, на данный момент обосновавшегося вместе со своим заместителем в Праге, – обсудить с рейхсфюрером план выселения евреев из Рейха». – «Выселения?» – «Именно. На Восток. До конца нынешнего года». – «Всех?» – «Всех». – «И куда же?» – «Большинство, конечно, в восточные регионы. Ну и на юг, на строительство Транзитной трассы четыре. Окончательное решение еще не принято». – «Ясно. А ваш отчет?» – «Статистические выводы. Я лично докладывал рейхсфюреру. Об общей ситуации по выселению евреев». Он поднял палец. «Как вы думаете, сколько их?» – «Кого?» – «Евреев в Европе». Я покачал головой: «Понятия не имею». – «Одиннадцать миллионов! Одиннадцать миллионов, вы представляете? По некоторым странам, еще не вошедшим в зону нашего контроля, например Англии, цифра приблизительна. У них там не введены расовые законы, и мы вынуждены ориентироваться на религиозный критерий. Но, тем не менее, по этим данным можно судить о численном порядке. На одной Украине их почти три миллиона». Затем прибавил педантично: «Два миллиона девятьсот девяносто четыре тысячи, если уж совсем точно». – «Действительно, какая точность. Но вы согласны, что айнзатцгруппы не в состоянии со всем справиться самостоятельно?» – «Совершенно справедливо. Сейчас идет поиск новых методов». Он взглянул на часы и поднялся. «Простите, но мне пора возвращаться к начальству. Благодарю за шнапс». – «Спасибо за посылку! Я незамедлительно передам вам деньги для Люллея». Мы одновременно вскинули руку и отсалютовали: «Хайль Гитлер!»
Эйхман ушел, я сел и уставился на сверток, лежавший на столе. В нем были партитуры Рамо и Куперена, заказанные мной для житомирского мальчика-еврея. Глупость, наивная сентиментальность; мной овладела