где Она (подойдя ко мне!!!) оказала великую честь – вновь заговорила со мной.
12 мая. Покинул Париж при весеннем, теплом дожде…
16 августа 1778 года. Я вновь приехал в Париж. Осень стояла очень теплая, хотя уже было много опавших листьев. Его величество Людовик Пятнадцатый умер, и Она стала королевой.
Наш новый посол представил меня королевской чете.
Смел ли я надеяться, что меня помнят?! Я попросил посла представить меня, как если бы я был в Париже впервые. Но доброта Ее не знала границ. Она узнала меня!!! И сразу сказала: «А, это наш старый знакомый!» Я совершенно потерялся и дал повод госпоже де Л. пошутить: «Какая мужественная внешность и какая детская застенчивость».
И в дальнейшем Она не забывала оказывать мне знаки доброго внимания.
8 сентября я посмел сообщить отцу: «Она – самая красивая и самая любезная из государынь, каких я знал».
Помню, отец справедливо ответил мне, что я знаю весьма мало государынь.
А точнее – одну…
18 ноября. В тот день Она была сама любезность. Госпожа Полиньяк рассказала Ей о моей шведской военной форме, которая произвела столь забавный фурор на балу у графини де Брион.
Она изъявила желание видеть меня в этом костюме.
19 ноября я надел белый мундир, голубой камзол, замшевые штаны с шелковыми оборками и золотой пояс со шпагой с золотым эфесом.
А на следующий день я получил анонимное послание, повергшее меня в печальную задумчивость: «Этот стройный, прекрасно сложенный молодой человек с глубоким мягким взглядом уже завладел ее сердцем, что не удивительно. Наша венценосная кокетка не может не взять все самое роскошное, самое яркое».
21 ноября на балу в Версале я танцевал с графиней де Сен-Пре. Она и рассказала мне тогда [далее зачеркнуто]. Помню, я только ответил в сердцах: «Как злы здесь люди».
Декабрь. Весь месяц я был зван на вечеринки, которые устраивали Она и Ее неразлучные подруги герцогиня де Ламбаль и Жюли Полиньяк в божественном Трианоне. Я наслаждался красотой Трианона и Ее вкусом. Миниатюрный дворец, миниатюрные озера, миниатюрный театр, миниатюрная мебель… И Она сама – маленькая Антуанетта – так гармонична, соразмерна игрушечному дворцу. Совершенство и красота здесь царили во всем – от сочетания деревьев до бронзовых дверных ручек, куда столь изящно были вплетены буквы Ее имени. Она «спасалась здесь» (Ее слова!) от чрезмерной грандиозности Версаля, от тысяч слуг, от неумолимости этикета.
«Здесь я сбрасываю корону, здесь нет постоянной французской напыщенности, нет колоколов (есть колокольчик), здесь я могу принимать кого хочу. Здесь, наконец, я имею право на мою жизнь», – сказала мне Она 12 декабря, любуясь маленькой фарфоровой собачкой – детским подарком ее матери.
Графиня де Сен-Пре пересказала мне тогда с плохо скрытым осуждением (как и все прелестницы при дворе, она не могла простить Ей ослепительной красоты) слова Ее брата. Оказывается, когда
