закрыты. Один только раз он чуть приоткрыл их: из-под век на меня поглядел Хаос. Спокойный и зеркальный.
Впоследствии он выглядел как постоянно набухающий кусочек биотеста. Глядя на него, я понимал, что мы явно дрожжевые куски материи. От завязи на стенке матки мой сын непрерывно разбухал, и его извлекли из матери уже весом в 3300. Я же говорю, там, в коридоре, он выглядел как инопланетянин из Хаоса. Впоследствии, из месяца в месяц, он только подтверждал свою принадлежность к Хаосу. Так, я заметил, что он постоянно смотрит за меня. Как будто видит за мной кого-то. Мой ребенок реагировал не на меня, но его настроение часто зависело от его взгляда за меня. Помимо того что он выражал криками свое желание всосаться в материнское молоко или хотел, чтобы его помыли и высушили, он еще активно общался с метафизическим миром, невидимым мне или моей жене. Там он был как свой, ⅔ его гримасок, жалоб, знаков и звуков были направлены туда. И еще долго, весь первый и второй год жизни, Богдан все равно на ⅔ принадлежал миру, из которого он пришел, миру, в котором он пробыл девять месяцев, сидя в мамкином животе, и вот уже столько же вне живота. Каждый из нас знал когда-то тот мир, но все мы забыли его. Считается, что только к трем годам ребенок забывает тот мир и становится преимущественно человеком. На что же уходят девять месяцев в животе плюс тридцать шесть месяцев вне его? На мой взгляд, они уходят на то, чтобы ребенок забыл тот мир. Я предполагаю, что, когда дитя рождается, оно «видит» сверхсуществ, знает их язык и всецело чувствует себя принадлежащим тому миру. За моим плечом Богдан видит сверхсуществ – «дэвов» (термин великого мистика, провидца инженера Ковалевского. Он живет в городе Красноярске, этот необычайный человек) и до сих пор общается с ними. Хотя и меньше, чем когда он только родился. Он общается и со мной. Но еще чуть-чуть только. А им он постоянно повизгивает.
Я знаю, что постепенно в Богдане будет все больше человека. Сейчас он переучивается. И он забудет лица дэвов, их язык, который, без сомнения, он сейчас еще знает. Я допускаю, что он даже знает страшное предназначение человека – послужить пищей для сверхсуществ. Почему ему не страшно? А потому что он находится в том состоянии, когда быть съеденным – это значит воссоединиться с создателями, стать частью Бога. Это его не пугает, но восторгает. А разве не то же самое предлагается в христианской церкви, когда совершается таинство причастия? Совершается некий обмен плотью. Правда, в церкви предлагается к поеданию символическая плоть (просфорка) + кровь (вино) Создателя. Но это не меняет сути обмена. Они питаются нами.
Мы им дешево обошлись. Главный Создатель дунул один раз в ноздри, как бы бросил туда семечко духа, и пошел работать саморазмножающийся конвейер. А они снимают урожаи. Сколько уже тысяч лет от сотворения мира? 5969 до нашей эры плюс более двух тысяч лет нашей, по максимальному исчислению, если верить антиохийской дате. По минимальному – 3491 год до нашей эры плюс все две тысячи с лишним лет нашей.
Они наладили
