силой мысли! – Кветка растопырила пальцы и вытаращила глаза, демонстрируя напряженную умственную работу.
– Да я ведь бы с радостью, – кисло ответила Лиза, – но ведь она потомственный кварт…
Парк, конечно, был открыт.
Алехо пешком прошел сквозь него от центрального входа, где оставил машину, хотя второй вход находился как раз неподалеку от места выступления музыкантов. Дорожки, из ухоженных и выложенных плиткой, перетекали в утоптанные ногами; газоны, чем дальше от входа, тем больше зарастали травой, и это красочно символизировало его собственный переход из устойчивого мира академии, из сытого и стабильного мира квартов в тот противоположный мир, куда он угодил почти год назад. Трава из роскошно зеленой становилась пожухлой, кусты из аккуратных мопсов превращались в диких лохматых собак неизвестной породы, и даже белый день сгущался зловещими сумерками.
Другая музыка тоже доносилась издалека – тревожная, плаксивая. Алехо разглядел сквозь деревья людей, дошел до обычного своего места на лавке перед кустами у круглой площадки с музыкантами и сел.
Девушка танцевала, подняв руки и мелькая голыми коленками под пышной оранжевой юбкой. Гитарист стоял как обычно, поставив ногу на пустой деревянный ящик из-под продуктов, привозимых в ближайшее уличное кафе, а дудочник сидел на втором таком же ящике, отчего его острые коленки стремились вверх.
Когда мелодия закончилась, девушка присела отдохнуть рядом с дудочником, а музыканты продолжили играть, а после гитарист запел. Песня – слишком веселая для будничного вечера, звучала наиграно оптимистичной. Хотя, с другой стороны, Алехо не мог сейчас представить песню, которая бы его устроила. Разве что она будет без слов… и в исполнении одной дудки.
Примерно через полчаса почти совсем стемнело, и группа закончила выступление. Немногочисленные зрители бросали деньги в шляпу, которую девушка в оранжевой юбке и черном боди, с улыбкой носила перед ними. Собрав все, что ей хотели заплатить, девушка решительно направилась к лавке и остановилась перед Алехо, призывно приосанившись. Она стояла, смотрела сверху вниз, и улыбка на ее губах жила словно сама по себе – изменчивая и разнообразная. Насмешка, интерес, томление и расчет – улыбка говорила сама за себя. Алехо молча достал портмоне и сунул в шляпу пару крупных купюр.
– Опять пришел нас послушать? – заговорила девушка.
– Да.
– Ты столько денег оставляешь, – она потрясла шляпой, – скажи честно, ты из-за меня приходишь?
Алехо не нашелся с ответом. Танцовщица расценила по-своему.
– Тут многие приходят из-за меня. Хотят познакомиться поближе, будто я не танец продаю, а себя, – она фыркнула. – Я их всех посылаю на хрен. А вот ты мне нравишься. Пригласишь меня в гости? – она поправила волосы, открывая тонкую шею, – я думаю, ты заслужил возможность познакомиться со мной поближе. Только давай без грубости, я не люблю, когда меня пытаются заставить делать то, чего я не хочу. И надеюсь, ты умеешь ласкать женщин?
Алехо откинулся на лавку, расставляя ноги.
Девушка
