мне поверить. Я знаю, как сильно Жеральд любит свою работу и как высоко ценит тебя. Так что никаких проблем.
«Правда? Ты в этом уверена?»
– Тогда объясни мне вот это, – ледяным тоном произнесла аспирантка и подтолкнула к Кристине листок бумаги.
– Добрый день, – профессионально бодрым тоном сказал подошедший официант. – Хотите что-нибудь заказать?
– Что это? – спросила журналистка, проигнорировав его.
– А ты не видишь? – прошипела ее соперница срывающимся от злости голосом.
Гарсон счел за лучшее испариться, а Кристина прочла распечатку электронного письма:
Дорогая Дениза, не думай, что я не разглядела твой маневр… Оставь в покое моего мужчину. Очень тебе советую.
Подпись: Крис выпускает коготки.
Штайнмайер показалось, что стол и комната закружились в вихре. Невозможно… Этого просто не может быть…
Она перечитала мейл. Закрыла глаза. Снова их открыла. «Все это нереально!»
– Это написала не я… – начала было оправдываться женщина.
– Брось, Кристина! Кому, кроме нас с тобой, может быть известно, как Жеральд называет тебя, когда ты злишься? – усмехнулась аспирантка.
– Что?! – Ее собеседница покачала головой. – Жеральд так меня называет?
На лице похожей на Мадлен красавицы отразились нетерпение и презрение:
– Не прикидывайся…
– Я действительно не понимаю, Дениза! Я ничего тебе не посылала. Когда это пришло?
– Вчера вечером…
Он. Больше некому. Но как ему удалось так много узнать?
– Не морочь мне голову, Кристина! Там твой электронный адрес, – терпеливым тоном профессора, наставляющего особенно тупого студента, сказала Дениза. – Письмо отослали с твоего компьютера. Плюс подпись… По-моему, вполне достаточно.
– Ты рассказала Жеральду?
– Не успела.
– И не рассказывай. Пожалуйста…
– Значит, ты признаешь, что сочинила это… этот…
Кристина колебалась. Она могла продолжить все отрицать. Она должна была все отрицать. Как ей поступить? Рассказать о моче на коврике, о звонке в прямой эфир, о походе в полицию и о мерзком послании на ветровом стекле? Журналистка прекрасно понимала, какой эффект возымеют ее слова. Дениза решит, что у нее развивается паранойя, и будет злословить с подружками: «Бедняжка окончательно рехнулась, ей самое место в психушке… Не понимаю, что в ней находит Жеральд…»
– Да… – с трудом выговорила Штайнмайер.
Собеседница наградила ее сожалеющим взглядом и удрученно покачала головой: она свои выводы сделала. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.
Кристина знала, что она думает: «Вот же черт, нарвалась на умалишенную…»
– Мне
