собирался изучать воздействие призраков на психологическое состояние человека, а потому добросовестно создавать фантомам все надлежащие условия для обитания – инфразвуковые колебания, резкие перепады температуры, жуткое освещение и прочие прелести. Цель этих условий вполне благородна: добыть неоспоримые доказательства своей гипотезы о том, что все разговоры о призраках и боязнь их – закономерная реакция человека на изменение окружающей среды.
– Хотелось бы мне, чтобы этот профессор Вайсман оказался сейчас рядом со мной на одном матрасе, – пробурчала Наташка. – Не понимаю, как можно было ночевать здесь полторы недели?
– Не на себе же тащить мебель и вещи, – тихонько оправдывалась Лида. – Мне только удалось договориться по поводу машины, а тут… – Она всхлипнула.
– Нет, так-то оно ничего. – Подруга явно пыталась помешать назревавшим рыданиям. – Главное, есть крыша над головой и кухонная мебель. Лид, а ты сама-то где собиралась жить?
– Как «где»? Здесь, конечно, в Москве. Со Стасиком. – Она вдруг замялась. – В Зарайске… трудно с работой. У меня… остались кое-какие сбережения. Возможно, со временем удастся купить комнату в Москве или на крайний случай в пригороде. Нет, лучше в Москве. А там будет видно.
– О как! – Наталья завозилась на своем матрасе. – Ладно, не буду говорить о том, что истинные москвичи не могут найти себе нормальную работу, а приезжие – в два счета устраиваются. У тебя престижная специальность?
– У меня их много, – обиженно раздалось с раскладушки. – Но прежде всего, я квалифицированный главный бухгалтер. Если позволите, мне бы хотелось заснуть. Глаза сами собой смыкаются. Знаете, мне кажется, вы правы – Стас обязательно вернется. Да. Как ушел, так и вернется…
Лидочка зевнула и забормотала что-то неразборчивое. Вскоре раздалось ее тихое посапывание.
– Все-таки нам удалось вытащить ее из стресса. Только у меня такое впечатление, что мы вляпались в него сами, – роняя слова сквозь смачный зевок, заявила Наташка. – Фиг заснешь!
…Неожиданно я проснулась и не сразу поняла, где нахожусь. Раскладушка противно расстоналась. Эти стоны квартира услужливо усилила. Темнота в комнате под влиянием рассвета существенно полиняла. На улице, судя по окну, было еще светлее. Значит, я действительно спала. И то, что Наташка оборонялась от британского профессора Вайсмана разделочной доской, орудуя ей, как шпагой, мне просто приснилось. Как и весомый удар, достигнувший заветной цели. Кстати, надо будет доложить подруге, что отстаивала она не свою честь, а кусочек родного дома – надувной матрас, на котором дрыхла без задних ног. Лидочка беспомощно съежилась на своей лежанке в позе эмбриона. Надо полагать, замерзла – одеяло валялось на полу.
Ругая в душе несносную раскладушку, я осторожно поднялась и на цыпочках приблизилась к женщине. В отличие от меня, ей снилось что-то приятное, вероятно, момент воссоединения с сыном. Аккуратно
