обручем на пальце.
Кирилл Макарович послушно отступил к гостям. Перед ним раздвинулись, уступая место за столиком, но он скромно встал рядом с одним из игроков.
– Господа, начинаем игру! – Валерия подкинула восковой шарик.
– Глаза! Глаза! Нечестно! – закричали сразу несколько голосов.
Валерия согласилась завязать себе глаза. Черный платок нашелся у нее в рукаве. Туго затянув узел, она поправила нижний край платка, чтобы исключить жульничество.
– Правила известны, – сказала Валерия, опираясь о край стола и занося руку над картинкой с цифрами. – Пусть фортуна определит победителя. А я, как слепая Фемида, обещаю бросать честно. То есть случайно.
– Кажется, эту игру можно выиграть с одного удара, – сказал Малецкий.
Валерия повернулась на звук его голоса:
– Если шарик упадет на цифру 63… Для этого нужна большая удача. Я такой не встречала… Кто ходит первым?
– Я, позвольте мне! – вызвался Лазарев. – У меня такое чувство, господа, что сегодня я непременно выиграю! Как полагаете, Кирилл Макарович?
– Очень возможно, – отвечал тот, поглаживая бородку.
– Тогда буду рисковать, проверяя судьбу!
– Хватить болтать! – прикрикнула Валерия и разжала кулачок.
Шарик мягко шлепнулся о лист и откатился на цифру 6. По правилам Лазарев получил право занести хлебный катыш сразу на поле 23, захватив лидерство.
– Ага, я прав! – вскричал он. – Сегодня счастливый день!
Игроки устремились в погоню.
Молодые люди увлеклись, просаживали мелочь и радовались, как дети. Баронесса скучала. Она не уходила, чтобы не обидеть Валерию, которая была занята бросанием шарика.
Чтобы развлечься, баронесса стала рассматривать гостиную. Признаков богатства она не нашла. Скорее – экономии. Стены украшали не картины в массивных золоченых рамах, не канделябры, не мейсенские тарелки, а короба с коллекцией насекомых. Как будто дом был целиком отдан под увлечение младшего сына.
Зато она отметила другое: с каким внимательным интересом поглядывал на нее Кирилл Макарович, почти не следя за игрой. Что для приятного молодого человека было простительно. А для баронессы – немного развеяло скуку. Она ответила на его взгляд ничего не значащей сдержанной улыбкой. Чтобы не поощрять пустые надежды.
24 февраля 1894 года,
четверг масленичной недели
Для кого мороз – грозный воевода, а для кого – отец-кормилец. Немалая часть московского делового люда кормилась от мороза, многим старик пользу приносил. Взять хотя бы нищих: в холода сердобольные господа подавали куда щедрее, чем в летнюю жару. Сбитенщики бойко разливали обжигающий напиток из чайников, укутанных одеялами. Ренсковые погреба и питейные трактиры согревали народ не только чайком. Каретные мастерские продавали и чинили сани. Владельцы дровяных и угольных складов разве что не
