пожал Серёжа руку и Женьке-печеньке, тот жил выше по улице на два дома.
А дома бабушка собрала на стол, к чаепитию оладушки приготовила. Но Серёже почему-то стало жарко, он почувствовал головную боль. Пока бабушка что-то говорила: «вот, Мама приедет одна за тобой, и в тот же день вы уедете к вечеру, чтобы в воскресенье тебя в порядок привести, а в понедельник в школу надо идти будет», – ему думалось, на что бы пожаловаться. Не посидев и пяти минут, Серёжа встал из-за стола, пошел к кровати и лег.
– Вот-те на! – удивилась бабушка, – а как же чай? —
Сережа, придумывая на что бы такое пожаловаться – на ветер или на тень от туч, припал лбом к стене, отвернувшись от комнаты и вдруг зарыдал.
– Вот-те на! – повторила бабушка, подходя к кровати. – Серёжа, что с тобой? Что ты плачешь? —
– Я… я заболел! – проговорил Серёжа и продолжил сквозь слезы, – согрешили мы…, купались после Ильина дня, водяной нас наказал… – слезы лились и лились.
– Ну и ну, будет тебе плакать-то. Согрешил – помолишься, покаешься. Бог простит и поможет! – и бабушка приложила ему ко лбу ладонь.
– Да. Голова горячая…. Это ты должно быть на берегу у речки замерз. Что ж вы решили купаться-то? —
– Солнышко было. В последний раз… уеду же…. —
Сержа успокоился, утер слезы кулачками по щекам. А бабушка принесла чашку горячего чая и подала ему пить, приподнявшемуся и сидящему на кровати. Несколько раз отхлебнув, он протянул чашку назад и откинулся на подушку головой. Бабушка укрыла его одеялом поверх одежды.
– Не хочешь чаю? Ну и ладно! Лежи и грейся, жар жаром и выгонит. —
Серёжа закрыл глаза, и ему тотчас же стало казаться, что он не в доме с протопленной печкой, а на рыбалке у костра с ребятами, – он забылся в мгновенном быстром сне-обмороке.
Бабушка отошла тихонечко к углу с иконами: «Надо будет его маслом лампадным с уксусом смазать. Бог даст к завтраму выздоровеет». – решила она.
Через несколько минут (15 – 20), бабушка приготовила лекарственное «зелье» и разбудила Серёжу.
– Вот. Уже и спишь? Встань-ка! Я тебя лампадным маслом смажу. Оно хорошо будет, только ты Бога призывай. —
Серёжа быстро приподнялся и сел. Бабушка сняла с него рубашку и майку и, пожимаясь сама, прерывисто дыша, как будто ей самой щекотно, стала растирать Серёже грудь и спину. Потом постелила простынку под спину и уложила его, закутав в одеяло, а сверху накинула своё пальто снятое с вешалки у двери.
Серёжа видел, как бабушка молилась Богу. Вероятно, она знала наизусть много молитв, потому что долго стояла перед образом Богородицы в углу. Помолившись, она перекрестила окна, двери и вышла из дома по своим хозяйственным делам.
Сержа подумал, что ещё много времени осталось до утра,
