как минуту, дал ей аспирин и продолжал записывать ее оценки длительности минуты, пока жар падал. Когда температура нормализовалась, он построил на логарифмической бумаге график зависимости этих оценок от температуры – зависимость оказалась линейная. Позже он экспериментально исследовал этот вопрос у себя в лаборатории, искусственно повышая и понижая температуру испытуемых, пока не убедился, что был прав: высокая температура тела заставляет внутренние часы идти быстрее. Жена ворчала вполне оправданно.
Университет Кларка не такой престижный, как Гарвард, был тем не менее известен как одно из лучших высших учебных заведений страны, поэтому в тысяча девятьсот девятом году, к двадцатой годовщине со дня основания, туда позвали читать лекции Фрейда и Юнга. К тому же Хоагленд считал, что Пинкусу в Вустере будет хорошо. «Зная его талант, – писал Хоагленд в неопубликованных мемуарах, – я был возмущен, что его не перевыбрали и не повысили в Гарварде, и был убежден, справедливо или нет, что причиной этому стала академическая политика: некая доля антисемитизма, зависть некоторых людей к Пинкусу и антипатия многих коллег к Крозье и его группе». В университете Кларка для приема Пинкуса на работу не оказалось денег – в основном из-за Великой депрессии, – и Хоагленд взял дело в свои руки. Нью-йоркский раввин, знакомый с семьей Пинкуса, представил Хоагленда Генри Иттлсону, основателю холдинговой компании «Си-Ай-Ти», быстро выросшей в двадцатые годы двадцатого века на инвестициях в оптовую торговлю потребительскими товарами вроде автомобилей и радио. Иттлсон и еще двое спонсоров согласились два года финансировать работу Пинкуса в Кларке. В то время Хоагленд получил небольшой грант от компании «Г. Д. Сёрл и Ко» на изучение действия противосудорожных препаратов на животных, и он попросил фармацевтическую компанию перевести деньги Пинкусу, уверяя, что их имеет смысл потратить на работу гения. Хоагленд наскреб достаточно денег, чтобы дать Пинкусу работу, хотя ему все равно платили гораздо меньше, чем другим профессорам, и гораздо меньше, чем он зарабатывал в Гарварде. Бюджет на исследования тоже был куда меньше, чем он привык.
Но выбора не было. Вдобавок к сыну Джону, которому исполнилось двенадцать, у них с Лиззи теперь была двухлетняя дочка Лора. Карьера Гуди всегда стояла на первом месте, и семья следовала за ним. Пинкусы приехали в Вустер осенью тридцать восьмого года, как раз когда на Новую Англию обрушился огромный ураган, убив около восьмисот человек и разрушив десятки тысяч домов. Они вселились в большой дом Хоагленда на Даунинг-стрит, через улицу от кампуса Университета Кларка, а скоро после этого – в маленькую квартирку на два квартала дальше, где поперек двора так и лежали огромные стволы деревьев, сваленных ураганом. Пинкус работал в подвале здания, где находилась лаборатория Хоагленда, неподалеку от угольного подвала. На приборах оседало столько угольной пыли, что невозможно было проводить эксперименты. Ему и другим ученым, работавшим в подвале, финансирования
