время, я крепчал.
С Марией в доме поселился.
Детей-близняшек нарожал.
Давался диву и молился.
Судьбой несчастною ведомый,
Я наконец ночую дома…
О том мечтал я все года?
Я душу странствиям отдал.
Хотя, казалось бы, куда,
Когда у мыслей враг – нужда.
«Любимый, нужный» – про меня?
Как странно чувствовать, однако.
Я знаю – чувствам доверять нельзя,
Но как же чувствовать приятно!
В разгаре полдень. Девочки мои
Играют в кукол на траве зелёной.
Я часть большой и любящей семьи
С душой, избытком утомлённой.
Вдруг слышен хрип.
Я на этаж бегу.
Лежит Мария бледная, в крови.
Мой страх внутри.
В глазах огни
Становятся за миг тусклее.
В ней нету сил.
Я отпустил —
Рука в секунду холодеет.
Лежит она, а как бледна!
Оставила ведь мужа.
Я тут один, и ты одна.
Кому, Мария, хуже?
На улице гуляют дети.
Вдали темнеет: туча тут.
Я дождь столь вовремя заметил —
К Марие девочки зайдут.
Сказать им правду? Нет, нельзя!
Мешок мне нужен невелик.
Скажу, уехала к друзьям.
Сам закопаю – гробовщик.
Но вынести ее с почетом невозможно:
Детишкам травма на года.
Господь, ну как же это сложно —
Везти в мешке ее туда.
Вчера она была живая.
Какой холодный женский стан.
Рука теперь совсем другая.
Она ли это, аль обман?
Столь мягкой плоти я не видел.
Недвижна, странно… подожди!
Я не был на нее в обиде,
Но как-то чувства не пришли…
И вот я с мамочкой в мешке
Иду, смотрящий на детей,
От тяжести снимя китель,
На кладбище с женой своей.
***
Лопаты нет – копал руками.
Улыбкой тени озарил.
Душою был не с ней, с мечтами.
Слезою капнул на настил.
Ее могилу подготовил.
Осталось только сбросить труп.
Но что со мной? Я так безволен!
Пустить Марию не могу…
И мысли гнусные созрели —
А стоит мне без Маши жить?
Мы вместе с нею постарели.
Мне одному ль на свете быть?
Мария, Господи, прости!
Что я удумал? Трепетно и страшно…
Такие мысли в голове растить!
Я не могу
