чайник. В этот момент я натягивал на себя джинсы.
***
–Ты не поверишь, Сереж, – мама посмотрела на меня как-то напряженно.
– Во что не поверю? – меня в последнее время мало что удивляло. Но у мамы это выходило, как и у Даши.
– К нам едет твоя бабушка. Ты её, наверно, уже и не помнишь.
Мама села за стол и, сделала глоток из кружки, встала, чтобы посмотреть в окно. Медленно повернувшись ко мне, она с неким недовольством в голове спросила:
– И что ей здесь нужно?
Хороший вопрос, но у меня точно не нашлось бы на него ответа. Я пожал плечами.
– Когда она должна приехать? Её нужно будет встретить?
– Нет, она сказала, что сама доберется. И ещё добавила, что едет к тебе, – мама внимательно посмотрела на меня, как на подозреваемого преступника на допросе.
– Ко мне? – меня переполняло удивление не меньше ее. Но, кажется, мать мне не верила.
– Ты с ней созванивался? – мама крутила в своих руках чашку. В кухне стояла тишина, соседи что-то сверлили за стеной, а на улице кричали веселые ребятишки.
– Нет, я её не видел с шести лет. Что у нас с ней может быть общего? – мне не нравились эти пустые обвинения. – Ты сама это знаешь. Я честно не знаю, что ей от меня понадобилось.
– Хорошо. Она приедет сегодня вечером. Но ни сегодня вечером, ни в эту неделю разговоров об отце не будет. Ты меня понял, Сереж? – мамины глаза сузились, как при плохом зрении или палящем солнце.
– Да, конечно.
Я понимал, что это бабушка – мать моего отца. Сын для нее – это боль.
Встреча с бабушкой
– В Санкт-Петербурге завтра шесть градусов выше нуля, переменная облачность… —проговаривал маленький телевизор на нашей кухне. На часах пробило девять вечера, а моей бабули мы еще не видели. В голове крутились вопросы, что может заставить человека в восемьдесят лет приехать в другой город. Мать читала книгу, а я всматривался через окно в дом напротив.
Раздался звонок в дверь. Мы с мамой переглянулись, мысленно распределяя между собой роли. Кто пойдет открывать дверь, а кто будет стоять в стороне.
Звонок издал еще один сигнал.
И снова звонок.
– Идем, мы идем! – не выдержала мама, резво встав из-за стола и поспешив в прихожую. В её движениях чувствовалась злость. На мгновение я зажмурил глаза, когда мама чуть не расшибла ногу об угол комода: её нога прошла в нескольких миллиметрах от неизбежного синяка.
Я догнал маму, не зная, что сказать бабушке.
В прихожей стояла гробовая тишина. Всё вокруг стало каким-то окаменевшим и неживым. С лестничной площадки в нашу квартиру уверенными шагами зашла, словно к себе домой, старая седая женщина. Строгий темно-синий костюм сидел на ней, как на нашем преподавателе по истории. С пожилой дамой зашел молодой худощавый парень с двумя чемоданами. Моя бабушка выглядела светской львицей, и квартира за считанные секунды наполнилась ароматом дорогих духов.
– Валентина Тимофеевна,
