по дороге. Кругом лес, так что на помощь, если что, медведя зови. Или волков. Больше тебе никто не поможет. Канистру у тебя отберут как пить дать. Могут и деньги отнять. А чтоб ты не брыкалась, дадут легонько по темечку, да и поминай как звали. А тебе, я так думаю, много не надо. Так что если окочуришься – пеняй на себя.
– Вы, Марья Гавриловна, меня не пугайте… – начала было Алёна, но голос у неё предательски дрогнул.
– А чего мне тебя пугать? Мое дело предупредить, а дальше – поступай как знаешь. Пойдём. На полатях спать будешь.
И старуха, забрав тарелку, ушла.
V
Ночь была для Колосовского неспокойной. Сперва он долго обдумывал создавшееся положение, то злился на не вовремя подвернувшуюся ногу, то горько смеялся над иронией положения. Заснул лишь под утро. Во сне видел странное: клубится туман, висит то ровным саваном, то вьётся рваными клочьями, а сам он, предприниматель Максим Колосовский тридцати трех лет от роду, пробирается по мёртвому лесу, который неизвестно где начался и неизвестно когда закончится. И страха будто бы нет, но всё ближе и ближе к горлу поднимается тоска и безысходность.
Из сна его вырвал собачий лай. Чья-то Жучка истошно костерила на все корки мироздание, свою собачью жизнь и хозяев, от которых ласки нет – одни корки да пинки.
В дверь заглянула Алёна и, увидев, что он не спит, расплылась в улыбке.
– Слушай, Макс, я тут подумала: а давай поживём здесь. Ты хоть отдохнёшь немного, воздухом подышишь, нога заживёт, заодно местность сам разведаешь. А потом уйдём. Давай, а?
И Колосовский задумался. А что? Старуха их не выгоняет. Дела? С делами всё в порядке, недаром же он взял отпуск. Вот только Алёнина учеба… Будто прочитав его мысли, она махнула рукой:
– А, забей. Экзамены я все сдала. Ну, получу зачётку в сентябре. Не убьют же меня в деканате в самом деле.
Так решение было принято.
Утро было хмурое, но по сравнению со вчерашним вечером деревня показалось Колосовскому гораздо привлекательнее. Рядом с домом стояло огромное сухое дерево, за ним тропинка уходила к какой-то симпатичной рощице. Рощица начиналась буквально в нескольких десятках метров от дома. Так-так-так, нельзя ли эту рощицу обустроить под прогулки будущих туристов? Надо выяснить у Марьи Гавриловны, не знает ли она, приватизирована эта земля или нет, и если да, то кто её хозяин.
– Хозяин? – Колосовского немного раздражала эта полуусмешка в интонации старухи, – да их много, хозяев-от. Всех, пожалуй, даже я не назову.
И ушла, прямая и негнущаяся, как циркуль.
Что за манера говорить загадками!
Колосовский попросил Алёну сходить в рощицу, оценить, красиво ли там, а сам, опираясь на клюку, – клюка у старухи нашлась – вышел во двор. Надо отдать старухе должное: огород она вела пусть и не образцово, но твердо. Непреклонно, вот – Колосовский подобрал наконец слово, подходившее их хозяйке лучше всего. Лук, капуста, борозды картошки, кусты смородины, малина, три яблони.
