ка… чте… – Джордж судорожно глотнул. – Какое имя ты назвал?
– Мэй Стаббс. – Хамилтон с неожиданным подозрением взглянул на друга. – Джордж, расскажи-ка мне все! Незачем притворяться, будто имя тебе незнакомо. Совершенно очевидно, оно всколыхнуло в тебе потаенные воспоминания, явно неприятные. Очень надеюсь, Джордж, что это не брошенная невеста. Не сломанный цветок, который ты отшвырнул погибать у дороги!
Совершенно ошалелый, Джордж таращился в пространство.
– Всему конец! – еле ворочая языком, выговорил он.
– Расскажи все, – смягчился Хамилтон. – Мы ведь друзья. Я не стану судить тебя строго.
Внезапная ярость расплавила лед оцепенения.
– А все священник виноват! – страстно вскричал Джордж. – Меня сразу как стукнуло – дурной знак! Эх, вот райское местечко был бы наш мир, не грохайся священник со стульев да не подворачивай лодыжек! Все, я погиб!
– Кто такая Мэй Стаббс?
– Знал я ее в Ист-Гилиэде, – безнадежно поведал Джордж. – Мы были как бы помолвлены.
– Ты неряшливо построил фразу, – поджал губы Хамилтон, – что, вероятно, простительно при данных обстоятельствах. Но я не понимаю, что означает в данном случае «как бы». Человек или помолвлен, или нет.
– Не там, откуда я приехал. В Ист-Гилиэде есть такое… молчаливое взаимопонимание.
– И между тобой и мисс Стаббс оно было?
– Ну да. Так, детский роман. Сам знаешь, как это случается. Ты провожаешь девушку разок-другой из церкви. Приглашаешь на пикник… Над тобой начинают из-за нее подшучивать… И вот вам. Видимо, она решила, что мы помолвлены. А теперь прочитала в газетах про мою свадьбу и прикатила закатить скандал.
– Вы с ней что, поссорились?
– Да нет. Так, разбежались в разные стороны. Я думал, все кончено и забыто. А когда увидел Молли…
– Джордж, – опустив руку на плечо друга, перебил Хамилтон, – послушай меня очень внимательно, сейчас мы подошли к главному. Писал ты Мэй письма?
– Десятки. Уж конечно, она их сохранила! Хранит, наверное, под подушкой.
– Плохо дело, – потряс головой Хамилтон. – Очень плохо.
– Помню, как-то она высказалась, что мужчин, которые бросают девушек, следует отдавать под суд…
Хамилтон стал совсем уж чернее тучи, точно бы скорбя о кровожадности современных девушек.
– Ты считаешь, она едет сюда с целью закатить скандал?
– А для чего ж еще?
– Н-да, наверное, ты прав. Я должен подумать.
С этими словами Хамилтон резко повернул налево и, задумчиво наклонив голову, принялся медленно описывать по лужайке круги. Глаза его рыскали по земле, словно бы тщась почерпнуть из нее вдохновение.
Редкое зрелище бодрит больше, чем вид великого мыслителя, погруженного в глубокое раздумье. Однако Джордж, наблюдая за другом, злился все сильнее. Он жаждал – что простительно
