Так она и маму подключит. В конце концов, это всё очень на меня не похоже. Я ведь такая серьёзная, разумная. Живу правильно, но скучно.
Правда, влюбилась в женатого мужчину, который погиб во время землетрясения.
Мы повстречались с Брэдом на семинаре по цифровой рентгенографии, который проходил в Национальном конференц-центре. У нас завязался разговор, когда мы стояли в очереди за кофе в перерыве между секциями. Мы выяснили, что оба были на концерте Брюса Спрингстина в этом году. Брэд сидел на один ряд дальше от сцены, чем я.
– Это же не ты была в бейсбольной кепке с надписью «River»? – спросил он. – Еще и скакала на стуле?
Я улыбнулась.
– Нет, это была моя подруга Клео. А я была в вязаном шарфе.
– Я помню! – воскликнул он. – На нем еще были названия песен.
– Неужели заметил? – удивилась я. – Долгими зимними вечерами я занимаюсь вязанием. Это успокаивает нервы.
– Нам всем не помешает успокоительное, – сказал он, и вдруг понизил голос: – Послушай, не хочешь выпить чего-нибудь такого-этакого со мной, когда всё закончится?
Конечно же, я сказала «да». Мы лишь перекинулись парой фраз, но, думаю, я в него втюрилась уже тогда.
Окончательно погибла я на первом нашем настоящем свидании, пару недель спустя. Мы встретились в Национальной галерее. Шона и мертвым было не затащить в картинную галерею, а мне галерея нравится, там еще кафе замечательное. А потом мы с Брэдом отправились в очень модный дублинский ресторан на Графтон-стрит. После этого Брэд настоял, чтобы мы выпили по стаканчику на сон грядущий в отеле «Шелбурн». И мы выпили.
Я чувствовала себя коронованной особой, когда сидела у окна с коктейлем «джин-слинг», смотрела на прохожих за окном и в полуха слушала Брэда, рассуждающего о нововведениях в цифровой рентгенографии, которые обсуждались на семинаре.
Вдруг он замолчал и засмеялся.
– Прошу меня простить, – сказал он. – Я читаю тебе лекцию, как будто ты моя подчиненная. А ты ведь совсем-совсем не моя подчиненная, Джуно Райан.
– Надеюсь, что так, – улыбнулась я. – Было бы непорядочно распивать коктейли с боссом.
– Просто отлично, что ты хорошо понимаешь то, о чем я говорю, – сказал он.
– После пары таких коктейлей ты можешь молоть любую чепуху. Я буду делать вид, что мне всё ясно. – Я приподняла бокал с коктейлем.
– Классный коктейль, правда? – Он тоже поднял бокал.
Мы чокнулись. А потом он сказал, что я красивая.
Я не красивая. Когда я говорю так, это не из-за излишней скромности. Я объективна, как всегда. Моя мама красивая даже сейчас. В свои двадцать она была просто сногсшибательна. У нее божественная фигура. С возрастом она становится только более элегантной. Когда я смотрю на старые фотографии, то удивляюсь, почему за нее не ухватились киношники? Даже на любительских фотографиях она выглядит потрясающе. Гонн тоже красивая, хотя и не такой завораживающей красотой, как мама. Но у нее те же золотисто-карие глаза, которые бесподобно подчеркивают цветные фото. Мои глаза обычные, карие, без
