приоткрытой.
Я смутно удивился, он даже не задел меня, но не стал вникать в мелочи, сказал быстро и властно:
– Пока что, сэр Аллеран, у меня не было возможности убедиться в возможностях вашей службы. Просто мне намекали, что вы весьма как бы. Сейчас вам предстоит доставить по письму герцогам Шварцкопфу в Мезину и Меганвэйлу в Ламбертинию. За сколько дней управитесь?
Он посмотрел мне в глаза прямо и бесстрашно.
– Для вас, ваше высочество, доставим за сутки!
– Ого, – сказал я невольно, – это весьма. Но… как?
Он напомнил:
– Я же сказал, для вас, ваше высочество.
– А-а, – ответил я поспешно, – это не мое дело. Думаю, вы уже понимаете, что и мне иногда приходится… к методам, которые церковь не одобряет, так что… благодарю за доверие. Мы все равно служим Всевышнему, даже когда уверены, что бунтуем. Вот письма, на них написано какое кому. Постарайтесь доставить с наибольшей скоростью. Меня не интересует, как это будет сделано.
Он поклонился, отступил и сразу же бесшумно выскользнул за дверь.
Глава 9
Полдня я занимался тем, что вызывал к себе наиболее влиятельных лордов Турнедо, их здесь немало, несмотря на крепкую королевскую власть, терпеливо объяснял, какое разорение несет в себе нашествие Мунтвига, после чего записывал, кто сколько даст из своей личной дружины, и передавал листок Вайтхолду.
После обеда нарочито вышел наружу, чтобы показаться и простому люду, пусть видят, государь с ними, власть крепка, и кони наши быстры.
Бальзак сейчас в поездке по стране, но по его указанию возводится еще одно крыло дворца, еще два расширяются, а королевский сад перекапывают для чего-то совсем уж особенного.
Я тогда подписал распоряжение о ремонте, но Бальзак, уловив мою невысказанную мысль, что здесь будет центр союза королевств, начал превращать дворец в супердворец.
Рабочие, распиливающие бревна вдоль, грузчики, каменщики и вообще все мастеровые торопливо снимают шапки и, прижимая их к груди, опускаются даже не на колено, как рыцари, а вообще почти до земли, а там, смиренно застыв в молчании, тупо смотрят в землю и терпеливо ждут, пока пройду мимо.
– Варварство, – буркнул я. – Сколько рабочего времени теряется!.. Думаю, моего величия не убудет, если мастеровых приравнять, к примеру, к часовым.
Сопровождавший меня Ортенберг взглянул в удивлении.
– Ваше высочество?
– Те не кланяются, – объяснил я.
– Но и не шевелятся, – обронил он осторожно.
– И что?
– Когда вот так все застыли, – пояснил он, – и смотрят в землю, сразу привлечет внимание тот, кто поднимет голову, схватит топор и ринется к вам.
– Гм, – сказал я в недоверии, – неужели для того и придумано? Я полагал, только для чванства!
Он покачал головой.
– Многие обычаи исполняем потому лишь, что освящены стариной и традицией. И не всегда даже знаток может сказать, почему
